«Отдайте его». Белгородка попросила о помощи с трудным ребёнком, но вместо поддержки её заставили написать отказ от опекунства

В 2015 году Елена П* взяла из детского дома Арсения, но оказалось, что у мальчика девиантное поведение: он не слушается взрослых, ворует и постоянно сбегает из дома. Для таких детей требуется особая форма обучения, но в Белгородской области ещё не разработали необходимые меры поддержки.

— Когда берёшь ребёнка, это лотерея: не знаешь, какой попадётся. У Арсения со второго дня начались проблемы с поведением: он непослушный, гиперактивный, ворует, сбегает из дома. Из детских садов нас всегда просили уйти, так как ребёнок несоциальный. Органы опеки рекомендовали адаптироваться дома — конкретных мер поддержки от управления области нет. С трудом нашли частный детский сад. Потом началась школа — и началась беготня. Первый раз мальчик убежал из дома 31 августа 2017 года, теперь это происходит постоянно, — рассказывает Елена.

По словам матери, она пыталась найти для ребёнка школу, которая согласится выделить Арсению тьютора — человека, всегда находящегося рядом с мальчиком во время учёбы. Они сменили несколько школ, но в каждой учителя не шли на контакт.

— Школа № 32 должна была подыскать нам тьютора, но она не шла на контакт и пыталась всячески нас вытеснить. Тьютора не искали, нам вообще рекомендовали уйти на домашнее обучение, которое таким детям противопоказано — им надо социализироваться. Кое-как мы закончили первый класс: ребёнок трудный, но не безнадёжный. Потом мы перешли в школу № 37, где тоже начались проблемы с тьюторами. Мы проучились там два года. В итоге, благодаря Наталье Злобиной из фонда «Каждый особенный», поддержку оказали только в школе № 43, где ведётся обучение детей с ограниченными возможностями здоровья. В области никаких мер поддержки нет, у нас есть панацея — психоневрологическая больница, в которой несколько раз лежал Арсений, но этого недостаточно.

Ребёнок проходил ПМПК (психолого-медико-педагогическую комиссию — прим. Ф.): у него нет задержек в развитии, он может учиться по общеобразовательной программе, просто нужен контроль, — продолжает белгородка.

Два года назад Елена обратились в приёмную президента России Владимира Путина, написала письмо уполномоченному по правам ребёнка и записалась на приём к губернатору Вячеславу Гладкову. После этого Арсения пообещали отправить в Воронежскую область в специальное учебно-воспитательное общеобразовательное учреждение «Аннинская специальная общеобразовательная школа» за счёт средств регионального бюджета, но ребёнок так никуда и не поехал, потому что руководство школы без объяснения причин отказалось принимать мальчика.

Арсений часто ворует в магазинах, крадёт самокаты, велосипеды, пытается перепродавать вещи. Из-за этого на Елену пишут заявления и требуют с неё компенсацию ущерба. В последнее время белгородку стали пугать уголовной ответственностью за жестокое обращение с ребёнком, вынуждая её написать отказ от опекунства.

— Ребёнку 11 лет, сейчас он нигде не учится. Ситуация настолько усугубилась, что Арсений убегает каждый день. Мы не спим, постоянно ищем его, вылавливаем через полицию, на меня строчат протоколы по статье 5.35 КоАП РФ за невыполнение родительских функций. Когда я была в полиции, мне пригрозили 156-й статьёй Уголовного кодекса за жестокое обращение с ребёнком. Я не понимаю, за что. Все хотят, чтобы я его вернула: «Отдайте его, отдайте его». Мне постоянно угрожают.

Мне грозили лишением опеки, потому что я якобы не справляюсь с воспитанием, но для воспитания здесь нет подходящих условий. К сожалению, я была вынуждена написать заявление об отмене опеки, потому что меня запугивали уголовной статьёй — у них инструментов столько, они могут сделать что угодно! В том числе лишить опеки и внести в список неблагополучных граждан города. Меня бы всё равно лишили родительских прав, потому что обещали мне это в открытую. Мы с отцом хотели взять и довести дело до конца, начали собирать бумаги для суда на закрытую школу: суд должен вынести постановление, чтобы ребёнка направили учиться в другой город. Всё равно мы с Арсением общаться будем, созваниваться, — заявляет Елена.

По мнению белгородки, в регионе есть и другие дети, которым нужна специальная школа и поддержка от органов социальной защиты.

— Опекуны страдают многие, но никто не хочет об этом говорить, все боятся. Проблема есть, но ею никто заниматься не хочет. В области ничего нет. Здесь нужна школа для детей с антисоциальным поведением, причём с первого класса. Если бы ребёнку вовремя оказали помощь и поддержку, а не упрекали нас в том, какие мы плохие родители, ребёнок бы уже был социализирован. Он бы выровнял поведение, выработался бы навык.

В секцию отдавать ребёнка бесполезно, потому что за сложных детей никто не берётся. Нужно место, где ребёнок будет находиться в безопасной среде, под присмотром и чем-то занят — тогда будет прогресс. Это наполовину государственные дети, но государству они не нужны. Никто ни во что не вникает, нет специалистов. Галина Пятых, уполномоченный по правам ребёнка в Белгородской области, заявила мне, что нет средств на школу. Значит, на цветы, плавающие по Везёлке, деньги есть, а на школу нет? Ну можно же выделить! — возмущается Елена.

Мнение эксперта

Наталья Злобина — основатель и президент фонда «Каждый особенный». Её проект помогает детям и взрослым с нарушениями психологического развития, а также их семьям в Белгородской области. Она рассказала, какие меры поддержки обязаны предоставить сотрудники соцзащиты.

Наталья Злобина, фото из личного архива

— За историей Лены и Арсения я наблюдаю много лет, стараюсь посильно её поддерживать. Наш фонд постарался устроить его в школу № 43, где его сложности будут поняты, — те педагоги вышли из нашего фонда, это поведенческие аналитики. Арсений — смышлёный и талантливый парень, но у него есть тяжёлые поведенческие особенности, ещё он взят из детдома. Всё, что я наблюдаю: как Лена практически в одиночку борется с системой. Очень не хватает поддержки со стороны социальных служб, которые обязаны помочь.

Таких детей с девиантным поведением очень много. К сожалению, это грустный пример того, как ведомство не замечает системные проблемы. Заметив одного ребёнка и организовав ему качественное сопровождение и поддержку, можно помочь другим. Приёмные родители вообще должны быть поддержаны, в том числе психологически. Но всё, что я увидела, говорит об игнорировании проблемы. Я надеюсь, губернатор обратит внимание на эту историю, — делится Наталья.

По мнению Злобиной, сотрудники управления соцзащиты должны обеспечить ребёнку постоянный присмотр. На опыте работы с Арсением управление соцзащиты поймёт, как помогать таким детям.

— В первую очередь нужно организовать поддержку ребёнка. Вне школы ему нужно выделить социального работника, чтобы он не оставался один. Сопровождающий социальный работник мог бы ходить с ним на спортивные секции, на другие занятия, чтоб ребёнок не оставался на улице. Нужно обязательно подготавливать кадры педагогов для работы со сложным поведением. Мы в фонде эту работу ведём давно в рамках помощи детям с аутизмом, но у Арсения немного другая девиантная форма.

Помощь Арсению нужна сейчас. Пока построится школа, пройдёт много времени. Первое, что нужно сделать профильным ведомствам, — заметить проблему на одном ребёнке, организовать ему сопровождение. Как только они заметят одного ребёнка, они тут же заметят и других, которые будут выходить из тени. На этом этапе станет понятно, какую форму поддержки организовывать: новую школу или поддержку в тех школах, которые уже есть.

Самое грустное — наблюдать за тем, как ребёнок погибает. У него только два пути: или психоневрологическая больница-интернат, или тюрьма для малолетних. Выбор невелик. Особенно учитывая, что мама много лет бьётся за него, не опуская руки. Надо изучить проблему и поддержать маму, а не игнорировать или обвинять Елену в том, что она что-то делает неправильно или нарушает права ребёнка — это не так, — объясняет Наталья Злобина.