Чем
занимается служба психолого-педагогического
сопровождения?
— Когда во всём мире стала развиваться практическая психология, она пришла и в нашу систему образования. У нас в стране наибольшее развитие получила школьная психологическая служба. С 80-х годов XX века в школах появились педагоги-психологи, а коррекционной педагогикой в детсадах и школах стали заниматься учителя-логопеды и учителя-дефектологи. Эта команда специалистов и составляет психолого-педагогическую и социально-психологическую службы современных школ и детских садов.
Добавлю, что задачи психолого-педагогической службы прописаны в Федеральном законе «Об образовании»: это психолого-педагогическая помощь детям, испытывающим трудности в усвоении общеобразовательных программ. Такая помощь нужна не только малышу, пришедшему в детсад, или первокласснику, переступившему порог школы, но и подростку-бунтарю или будущему выпускнику, который пока не определился, куда пойдёт учиться после окончания школы. Есть ситуации, когда помощь специалистов необходима также родителям и педагогам, которые занимаются обучением и воспитанием ребёнка.
Я бы сравнила психолого-педагогическую службу с камертоном, который чётко улавливает необходимость в помощи, сопровождении и профессиональной поддержке всех участников образовательных отношений, и готов к этим действиям как эффективный механизм защиты детства, — рассказывает директор Белгородского регионального центра психолого-медико-социального сопровождения Екатерина Викторова.
Проекты по развитию психолого-педагогической службы
По словам руководителя Центра, на федеральном уровне уже определились, что сегодня необходимо развивать психолого-педагогические службы. В Белгородской области большим шагом в этом направлении стала региональная стратегия развития образования «Доброжелательная школа», где даже есть портфель профильных проектов.
— Нами ставится задача в разработке региональной Концепции психолого-педагогической службы Белгородской области. Мы считаем, что нужно разработать единую нормативно-правовую базу и документацию для этих специалистов, чтобы мы пришли к единению, которое даст качество. Нельзя руководствоваться принципом «Один в поле — воин», потому что один не будет воином никогда, ведь когда за тобой стоит профессиональное сообщество и поддержка, то ты абсолютно по-другому работаешь, — считает Екатерина Викторова.
Совместные проекты Белгородского регионального центра психолого-медико-социального сопровождения и муниципальных команд связаны с профилактикой рисков современного детства. В частности, большое внимание специалисты уделяют профилактике суицида.
— Если ранее подростковый суицид рассматривался как патология, психиатрическое явление, то сейчас мы должны это поведение рассматривать как мораторий подросткового возраста, когда ребёнок испытывает себя. При этом мотив ухода из жизни у ребёнка не стоял, он просто испытывал себя в этих экстремальных формах поведения. Суицид необходимо рассматривать как девиантную форму поведения. Ребёнок начинает использовать различные вещества или заниматься рискованными видами физической активности, например, становится руфером, и тем самым тоже себя убивает. Это тоже определённое снижение ответственности перед своей жизнью. Вот здесь и кроется суицидальное поведение. И только отчасти это связано с психиатрическим здоровьем детей, — объясняет Викторова.
Ещё один из проектов Центра должен помочь сформировать психологическую безопасность образовательной среды, в том числе, информационную безопасность. В 2019 году специалисты Центра вместе с Уполномоченным по правам ребенка в Белгородской области Галиной Пятых провели первый региональный форум «Дети онлайн», где в течение трёх дней можно было получить новые знания по вопросам эффективной социализации в виртуальном пространстве на мастер-классах от специалистов команды Уполномоченного по правам ребёнка России, лаборатории Касперского, работников СМИ и волонтёров школы интересных каникул НИУ «БелГУ». Такая команда показала 150 школьникам, как сегодня можно безопасно существовать в новой информационной среде. Кстати, из 150 детей раньше 48 интересовались негативным контентом, но полученное на форуме понимание «зон риска» позволило вывести их из опасной среды.
Психологическая безопасность включает в себя также профилактику буллинга в школах.
— К сожалению, буллинг есть в образовательных организациях Белгородской области. Часто травля начинается по факту игнорирования ребёнка, а может быть и провоцирования этого поведения со стороны взрослого, в том числе и педагога. Поэтому большой блок по профилактике буллинга ориентирован на работу с педагогическими коллективами и с родительским сообществом. Буллинг чаще всего запускается взрослым. Мы это видим, потому что к нам в центр приходят и такие дети. Хорошо, когда они сюда доходят, а не остались один на один со своей проблемой. Она решается конструктивно и ребёнок понимает, как из этой ситуации выйти и что делать, как дальше с этим жить, — рассказывает Екатерина Викторова.
В центре также занимаются региональным проектом по поддержке учителей и других педагогических работников на этапах профессиональных кризисов: кризиса начинающего специалиста, кризиса более опытного специалиста, кризиса специалиста, который находится на середине своего профессионального пути или кризиса специалиста, завершающего карьеру. По словам Екатерины Викторовой, кризисы не стоит рассматривать как какой-либо феномен, потому что они бывают в любой работе, в том числе и в педагогической деятельности.
Фото psy-centre-31.ru
Сколько психолого-педагогических служб в Белгородской области?
В Белгородской области есть три центра психолого-медико-социального сопровождения: один региональный и два районных. Районные центры находятся в Старом Осколе и в Губкине. Однако, по мнению Екатерины Викторовой, этого недостаточно.
— Такие центры должны создаваться один на 5 тысяч детей. Например, в Белгороде более 60 тысяч детей до 18 лет. И сколько центров тогда должно быть? (минимум 12 — прим. Ф.) Но, к сожалению, их нет. 92 процента детей и родителей, обратившихся в Белгородский региональный центр, — это жители Белгорода, хотя задача центра — обслуживание всего региона. В планах одного из наших проектов — реализовать ряд мероприятий, чтобы к концу 2021 года в Белгородской области появились не менее десяти центров психолого-медико-педагогического сопровождения. Я не исключаю, что в Белгородской области есть сейчас и частные центры, но они оказывают платные услуги. Тогда как в центрах психолого-медико-социального сопровождения помощь оказывают бесплатно. Это закреплено в федеральном законе «Об образовании». В центры может обратиться любой родитель и ребёнок, а не только та семья, которая имеет определённые финансы для получения этой помощи, — рассказывает руководитель Центра.
О дефиците кадров и других проблемах психологической службы
Как объясняет моя собеседница, психолого-педагогической служба региона сталкивается с теми же самыми проблемами, какие есть и у других школьных психологов: большой нагрузкой на специалистов (в Белгородской области есть школы, где один педагог-психолог сопровождает более тысячи учащихся); отсутствием чёткости в представлениях об объективной стороне деятельности специалистов, понимании отсроченных результатов работы; административными «барьерами»; делегированием функций специалистам, не свойственным их профессиональным задачам; низкой заработной платой и другими проблемами.
По словам Екатерины Викторовой, в школах и детсадах Белгородской области сейчас работают более 600 педагогов-психологов и более 500 учителей-логопедов. Выходит, что 62 процента школ и детсадов в штатном расписании имеют педагогов-психологов и только 52 процента — логопедов. Причём это не всегда люди, работающие на полную ставку, потому что образовательным организациям необходимо, чтобы этот специалист хотя бы был. Это рождает следующую проблему: психолог часто берёт себе дополнительную нагрузку, из-за чего снижается качество его основной профессиональной деятельности.
Кроме
того, сейчас не хватает логопедов и
дефектологов, потому что в Белгородской
области растёт количество детей с
ограничениями по здоровью. Системный
подход позволил выявить в регионе более
12 тысяч детей с ОВЗ.
— По глухим детям у нас наблюдается положительная динамика, потому что сейчас используется кохлеарная имплантация. Если используют реабилитационные процедуры в раннем детстве, то к дошкольному и школьному возрасту такие дети становятся абсолютно нормотипичны. Они спокойно заходят в общеобразовательную среду. Единственное – их воспринимают «как космонавтов». Есть такой феномен сейчас, что ребёнок с кохлеарным имплантатом воспринимается таким классным с кнопкой в голове. Остальные сверстники задают вопрос: почему у нас такой кнопки нет? Это воспринимается детским сообществом не как минус, а как какая-то сверхсила. То есть, мы в ребёнке видим не проблему, а видим ресурс, — объясняет особенности подхода руководитель Центра.
Центральная психолого-медико-педагогическая комиссия, являясь структурным подразделением учреждения, проводит комплексное обследование детей, чтобы определить специальные образовательные условия и образовательный маршрут ребёнка с ОВЗ. На площадке Белгородского регионального центра работают две мультидисциплинарные команды по сопровождению семей, воспитывающих детей с аутизмом. Такие команды помогают родителям и детям начать взаимодействовать и понять, в чём заключались основные трудности и определить пути их преодоления.
Фото psy-centre-31.ru
Ещё одной причиной нехватки специалистов, по мнению Екатерины Викторовой, является то, что в «майских указах» президента педагогов-психологов, учителей-дефектологов, социальных педагогов и учителей-логопедов отнесли к «иным педагогическим работникам», поэтому у них не растёт зарплата.
На августовской педконференции этого года было дано поручение рассмотреть необходимость повышения зарплаты региональным и муниципальным службам психолого-педагогического сопровождения. «Мы надеемся, что это поручение будет исполнено, и специалисты психолого-педагогических служб получат поддержку, которая обеспечит нужное качество образования», — рассказывает Екатерина Викторова.
В регионе на одного педагога-психолога сейчас приходится около 535–580 учащихся. Для сравнения: классный руководитель работает с 30 детьми, а психолог – почти с 600 школьниками. Сейчас министерство рассматривает нагрузку на психолога в 200 человек по детскому саду и в 300 человек по школе. В связи с этим психологи надеются на увеличение ставок в штатном расписании.
К слову, в самом центре тоже есть проблема с набором специалистов, потому что не каждый готов к такой работе.
— Приходя к нам хотя бы на один стажировочный день, коллеги уходят и говорят, что не готовы работать в таком режиме: «Здесь какие-то супермены работают!». Нет, здесь работают обыкновенные люди. Есть дефицит кадров и в Губкинском, и в Старооскольском центрах, потому что в основном коллеги работают на полторы ставки. Это большая нагрузка, в том числе и эмоциональная. Наша работа имеет иногда формат 24/7, потому что если ребёнку необходима помощь, я не могу сказать: «Извините, моё рабочее время истекло, и я не поеду на сопровождение ребенка в допросе …..» либо «Я не приеду на площадку и не окажу экстренную кризисную помощь». Я считаю, что за моими действиями идёт большая ответственность перед жизнью, здоровьем, судьбой отдельного ребёнка, — объясняет специалист.
Екатерина Викторова говорит, что сегодня профессиональная подготовка психологов иногда не соответствует запросам практики, так как ребёнок XXI века — «атомный, ядерный». Нужно понимать, что к каждому мальчику и девочке нужен новый индивидуальный подход.
— Надеемся, что у нас заработает «Школа молодого специалиста» и «Первые шаги в науке» на базе НИУ «БелГУ», когда студенты ежемесячно будут погружены в мастер-классы, которые будут показывать актуальный практический запрос. И это также мероприятия портфеля проектов «Доброжелательная школа», — рассказывает Викторова.
Фото psy-centre-31.ru
О направлениях работы центра
— Почему я надеюсь, что будет развиваться система центров психолого-педагогической помощи в регионе? Потому что это система обеспечивает доступность, качество и комплексность помощи и поддержки. Родитель данную «площадку» рассматривает как безопасную в части сохранения конфиденциальности, легче идет на сотрудничество со специалистом. Такая команда чётко ставит профессиональные ориентиры.
Я не могу говорить, как о примере, но работа Белгородского регионального центра полностью мои слова подтверждает. В центр обращаются как родители детей раннего возраста, так и родители подростков. Я всегда шучу: «Что, поломался ребёнок? Будем ремонтировать? Давайте-ка в ремонте будем участвовать все, в том числе в собственном ремонте как взрослые».
К сожалению, мы чаще видим подростков, которых к нам направляют по заявкам комиссий по делам несовершеннолетних, полиции и образовательных организаций. Мы работаем в том числе на площадке Центра временного содержания несовершеннолетних преступников.
К нам приходят подростки, которые проявили суицидальную активность. В прошлом году в наш центр обратились более 20 подростков, которые предполагали такой финал своей жизни. Сейчас они все прекрасно себя чувствуют, ходят в школу и хотят дожить до «золотой свадьбы».
С 2014 года мы сопровождаем во время следственно-розыскных действий систему допроса детей, которые стали пострадавшими или свидетелями преступлений. Это тяжёлая работа, потому что надо помочь следователям правильно провести допрос, соблюсти права ребёнка, чтобы не нанести ему повторную психотравму. Просто так оставить ребёнка в этой ситуации нельзя. Даже если он не показывает свои переживания, это может повлиять на дальнейшее его развитие, в том числе на взрослую жизнь. После того когда мы в первый раз с их родителями встречаемся на территории Следственного управления, они обращаются к нам, видя наше корректное сопровождение, — объясняет Екатерина Викторова.
На площадке Белгородского центра работает команда операторов Всероссийской линии детского телефона доверия.
— Работа линии детского телефона доверия не прервалась ни на один день во время пандемии этой весной. Коллеги даже в период жёсткой изоляции оставались на связи, чтобы телефон доверия работал. К сожалению, на тот момент, когда ещё система не успела перестроиться на дистанционку, мы были одной линией ДТД в регионе, было большое количество запросов про панические состояния, много вопросов об уже сформированных страхах перед окружающим миром. И это были вопросы в том числе со стороны родителей, потому что дети отказывались есть, выходить на улицу, даже на короткую прогулку, имея определённые опасения перед тем, что их ждёт с другой стороны двери, — вспоминает Екатерина Викторова.
В Центре есть также кризисная бригада, которая выезжает на место происшествия, если ребёнок совершил суицид.
— Это трагедия в отношении одного ребёнка, но она затрагивает весь детский коллектив, который знал погибшего ребёнка. Когда в первый раз дети сталкиваются с феноменом смерти сверстника, они не знают, как это пережить. Мы должны предотвратить повтор такого события в этой детской группе, поддержать формат психологического здоровья как самих детей, так и учителей, и родителей. Каждый родитель тоже эту трагедию начинает примерять на свою семью, и бывают разные реакции, начиная от игнорирования («этого у меня быть не может!»,) и заканчивая переносом этих событий в жизнь семьи, — продолжает просвещать о тонкостях работы руководитель Центра.
Важный принцип работы всего центра — оказывать комплексную помощь как самому ребёнку, так и его родителям и учителям. Также важно учитывать индивидуальные особенности ребёнка и помнить, что та методика, которая помогла одному, в другой ситуации может не сработать.
— Поддержка ребёнка не может быть без оказания помощи родителю, законному представителю, и в том числе педагогическому работнику. Нельзя работать только с ребёнком. Мы можем в кабинете создать для него идеальные условия, отработать определённые навыки, но если эта модель не будет перенесена на улицу, в школу, в класс, в семью, то результат этой работы будет нулевым, — считает Екатерина Викторова.
Сотрудники Центра используют в работе новые методы диагностики, в частности, компьютерные системы.
— К сожалению, в отдельных школах основной формат — диагностика. Но не может быть диагностики ради диагностики. Если мы увидели проблему, надо понять, как её решать, а не только красиво вывести диаграмму и об этом рассказать. Для того, чтобы предотвращать появление проблем, необходимо постоянно вести систему профилактических мероприятий, —объясняет собеседница «Фонаря».
В ближайшее время у Белгородского регионального центра психолого-медико-социального сопровождения появится еще одно структурное подразделение — межрайонный центр в Ракитянском районе, который возьмёт на себя обслуживание сразу двух районов: Ракитянского и Краснояружского. Ещё в Белгородском центре откроется региональный ресурсный центр для детей с РАС и другими ментальными нарушениями, который объединит специалистов и родителей для эффективного сопровождения детей с аутизмом.
— Развитие таких структур как центр медико-социального сопровождения — это условие повышения качества психолого-педагогической помощи. Такой ресурс у отдельной образовательной организации отсутствует. Но в рамках одного района эти центры должны развиваться. Здесь больший диапазон услуги и сопровождения нежели в школе. Развитие таких центров даёт поддержку системе образования, потому что тогда школьный психолог, логопед, социальный работник смогут делегировать свои полномочия тем специалистам, которые готовы работать с данным ребёнком. Не перекладывать, но если не хватает своих компетенций, возможностей, понимания проблемы, можно как самостоятельно проконсультироваться у этих специалистов, так и направить ребёнка на сопровождение. Это дополнительная дружеская рука, — отмечает Екатерина Викторова.
Может ли ребёнок самостоятельно обратиться в Центр?
По федеральному закону «Об образовании», ребёнок старше 14 лет может самостоятельно прийти в Центр и записаться на приём к специалисту. Дети до 14 лет сами обратиться не могут, их примут только по заявлению родителя или законного представителя. Если же ребёнок младше 14 лет позвонил в центр, например, по телефону доверия, ему обязательно дадут телефонную консультацию, а также попросят обратиться за поддержкой к родителям или другим значимым взрослым, если ребёнок это посчитает нужным.
