Российский словарь. Культурологическое исследование нового альбома рэпера Хаски — «Хошхоног»

— В отличие от Хаски, я — человек подневольный, не имеющий покровителей в Кремле, не видевший своими глазами войну в Украине, и потому в определённом смысле беспомощный. Я хочу обезопасить себя и предупредить достопочтенную публику о том, что сам альбом «Хошхоног» и даже приведённые в моей рецензии цитаты — вещи нравственно и юридически крайне спорные. Давайте договоримся, что «коитус с президентом», «одна пуля для хача и одна пуля для жида», «собачий муэдзин» и прочее — это не более чем художественные образы, которые не содержат в себе каких-либо призывов, оценок, фактов. Думаю, что мазки художника, даже если краска сделана из чьей-то крови, едва ли могут кого-то оскорбить, поэтому, на мой взгляд, не стоит воспринимать как оскорбительные метафоры Хаски. Давайте в тексте этой рецензии будет воспринимать их как конструирующие художественное (а значит субъективное) описание российской реальности, но используемые без цели задеть чьи-либо чувства.

***

Подобно «Хазарскому словарю» Милорада Павича, Дмитрий Кузнецов (Хаски) создал свой «Российский словарь» — «Хошхоног» (бурятское блюдо из конской или бараньей прямой кишки). Как Павич описывает выбор хазарского народа между исламом, христианством и иудаизмом, так и Хаски предлагает россиянам выбрать терроризм, смирение или соучастие в социальных и политических процессах. 16 треков нового альбома в их композиционной последовательности — завершённое полноценное метамодернистское произведение, в котором прослеживаются все стадии интеграции или реинтеграции пассионария в жизнь современного российского общества.

Юрий Быков посвятил памяти Алексея Балабанова свой ставший уже культовым фильм «Дурак» (полный узнаваемых с первых кадров российских реалий), Ларс Фон Триер посвятил Андрею Тарковскому неоднозначный и сложный фильм «Антихрист» (где, как и в «Хошхоноге» затрагивается вопрос соприкосновения условного Эроса и условного Танатоса), — Хаски же посвящает альбом так же умершим Углу (Оргазм Нострадамуса) и Намжилу Нимбуеву. И тот, и другой, прошедшие период становления в бурные времена (Хрущевская перестройка и Ельцинские девяностые), не выдержали столкновения со стеной застоя/стабильности и умерли: один при Путине, другой при Брежневе.

Intro

В Intro, что подразумевает любая «прелюдия», уподобляясь Иоганну Себастьяну Баху в произведениях для «Хорошо темперированного клавира», Хаски знакомит слушателя с генеральной «темой» «цикла»-альбома, — российской реальностью и способами взаимодействия с ней:

Сунуть реальности между титек
И провалиться как сифилитик
В межпространство, где, эхом множась,
Пляшут тени других убожеств.

Первые же строчки обозначают бахтинскую карнавализацию, присущую всему альбому, — Хаски обращается к проблемам российской повседневности через сниженные эротические метафоры и тем самым, в том числе, сталкивает эрос и танатос. Intro сразу же открывает и первую, террористическую, главу триптиха «Российского словаря»: Бог у Хаски всплывает «бешенной собакой», глядящей из «бежевого оврага».

В Intro появляются частные проявления российской реальности, из которых Хаски рисует общую картину: здесь и один из лидеров сепаратистов в Украине Арсен Павлов (Моторола), и крушение в 2016 году самолёта ТУ-154, который направлялся из Сочи в Сирию и на борту которого находились российские военные, хор Александрова и благотворитель Елизавета Глинка.

Здесь же Хаски изображает двух террористов-мусульман, руками которых Создатель «родит перелом по хребту самолета», и уподобляет их себе, только оружие Хаски — не взрывчатка, а поэзия: «Отвечу: “Во имя глухой черноты // Я тоже фанатик взрывной чехарды // <...> Напялив взрывчатку из рифм и идей // Заляпаю мясом своим этот день...».

«Шаг влево, шаг вправо»

Структурно второй трек альбома «Хошхоног» «Шаг влево, шаг вправо»,— ни что иное, как танец, что-то вроде «Русского вальса» Дмитрия Шостаковича с его парадоксальностью или даже пародийного Russian dance Тома Уэйтса, где эта парадоксальность выведена на первый план: в припеве находит место характерный «прихлоп»; вместе с «шагом влево», «шагом вправо» и «прыжком» они вплетаются в российские реалии охоты органов не за продавцами, а за потребителями «вещества», к которым себя причисляет автор. Однако, более всего «Шаг влево, шаг вправо» напоминает «Русский бальный» Ивана Кусова, где один партнёр как будто убегает от другого, как будто сопротивляется его намерениям: у Хаски же это не мужчина и женщина, как у Кусова, а тот самый пассионарий, обладающий веществом (экстремизмом, патриотизмом) и государство–«опер». Рэпер не предлагает слушателю совсем уж отказываться от экстремизма или патриотизма, он лишь просит нас быть с этими веществами поосторожнее: «Не грусти обо мне, но следи за собой // Где бы ты ни был — танцуй, друг мой // Шаг влево, шаг вправо, шаг влево, прыжок // Шаг вправо, шаг влево, шаг вправо, прихлоп»...

«Никогда-нибудь»

Трек «Никогда-нибудь» отсылает к первопричинам выбора лирического героя между смирением, соучастием и терроризмом. Здесь Хаски говорит об острейшей социальной несправедливости, которую он хотел компенсировать ложью — о себе, своём достатке, своём прошлом: «Детка, я выдумывал, помню, затирал своим товарищам // В падике на Туполева, тёплом, будто варежка // И в падике на Яковлева разевал скворечник // Что мой батя — сумрачный бандос и фальшмонетчик // Что он мне купит жизнь, как шоколадное мороженое».

Хаски в общем-то показывает проблему всего поколения 90-2000х, — несбыточные мечты, пропасть между богатыми и бедными, отсутствие адекватных возможностей для развития и как результат (для Хаски и подобных ему),— уход в себя, отрицание реальности и осознанности своего существования: «Но верю: есть реальности далёкая петля // Где один из них читает ровно то же, что и я <...> // О, мы только мухи в янтаре судьбы // Загадочные роли для таких, как я и ты».

К слову, клип на песню «Никогда-нибудь» успел вписаться в историю с фейками о коронавирусе: кадры, в которых Хаски спускает с крыши многоэтажки вереницу трупов разлетелись по WhatsApp под видом документальных видеороликов, иллюстрирующих то, как переполненные больницы и морги избавляются от умерших от коронавирусной инфекции людей.

«Люцифер»

Трек «Люцифер» — торжество идеологического и этического терроризма. Здесь впервые появляется президент, пока лишь как часть рисуемого Хаски образа русского дьявола, Люцифера: «Он был невзрачный му****ь, типа Путин в ГДР // На НАТОвской берцухе, на косухе „Люцифер“»...

«Счастье для мужчины — это прыгать и шалить // Убивать и трахать, а на утро позабыть // Как взорванный Создатель — абсолютный эротизм // Так счастье для мужчины — абсолютный терроризм».

«Аферист»

В следующей композиции с названием «Аферист» Хаски стремится предстать в образе пропагандиста и обвиняет в тотальной лжи самого себя, настоящего, говорящего о свободе, нравственности и справедливости.

«Я видел, как вскипела плазма на гостиничной стене // И проступило безобразное косматое лицо // Оно кричало, и кричало, и кричало, и кричало: // „Дима — аферист // Сколько нужно бабок, чтоб ты замолчал? (Угу) // Сколько нужно бухла, чтоб ты сдох? // Сколько нужно наркоты?“»

И тут же реальный Дима Кузнецов отвечает: «Больше не нужно наркоты, // Хозяин, больше не юзаю, обещаю». Тема «веществ» из трека «Шаг влево, шаг вправо» раскрывается шире, теперь условный «хозяин» Хаски — одновременно и он сам, и телепропаганда, и его зависимости, и «концлагерь полный наркоты», где «по периметру колючки небывалой высоты». Примечательно, что текст начинается с цитаты из Пушкина, «я помню чудное мгновенье»,— так рэпер демонстрирует то, как пропагандисты используют богатство русской культуры в своих корыстных целях.

«Мир мух»

«Мир мух» изобличает потребительство, описывая планету после апокалипсиса, пространство, из которого исчезли люди, но остались условные «Икея» и «Ашан», — «церкви, для которых нет отныне прихожан». Гармония для Хаски — руины прогресса, пожираемые стаями мух. На фоне такого пейзажа рэпер не находит ничего более красивого, чем небо, и задаётся сразу тремя вопросами: «Кто дизайнер неба? Какова его цена? // Что есть красота, ведь только я её ЦА?» (целевая аудитория, — прим. Ф.) Не случайно здесь используется термин из сферы Public Relations, ведь Дима Кузнецов, бывший студент журфака МГУ, видит потребленческий мир как продукт деятельности пиарщиков.

Оставшись последним человеком на земле, Хаски предпочитает свести счёты с жизнью, и таким образом «закрыть человеческий проект».

«Частушки»

«Частушки» — логическое продолжение «Мира мух», в котором мухи, видящие мёртвого человека, задаются вопросами о сущности Homo Sapiens. В частности, одна из них спрашивает: «И ведь люди не летают — вот что меня беспокоит: // Как тогда подвис под люстрой этот гуманоид?», на что вторая отвечает словами Сократа: «Я, родная, знаю лишь что ничего не знаю», после чего предлагает не задумываться об этом и просто отложить в человеческом теле личинки.

Так и сегодняшний человек в представлении Хаски не способен прыгнуть выше головы, в полной мере понять и осознать, например, Бога, как некое существо с более сложной интеллектуальной и пространственной организацией, так и сегодняшний человек, не находя ответов на вопросы о природе базовых явлений, продолжает размножаться (откладывать личинки), рождая всё новые поколения таких же людей-мух.

«Комната скомкана»

Кажется, что к восьмому треку Хаски сводит альбом к абсурду. «Комната скомкана» — метатекст, перечисление образов, которые могут трактоваться только через индивидуальные ассоциации слушателя и потому не имеют общего однозначного значения.

«Птицы»

«Птицы» — девятый трек «Хошхонога» и третий из «мушиного» цикла, он же — гимн спецслужбам. Хотя мухи и не упоминаются конкретно, главные герои текста — их заклятые враги. Их взгляды воображаемый адресат Хаски «таскает на спине», они — «оборотни в перьях», «наёмные убийцы, разодетые как птицы». Известно кого оппозиционная критика называет «оборотнями в...», известного кого некоторые предположительно считают неудавшимися убийцами Навального. В советских песнях они «никогда не спят», а у Хаски — предстают птицами, которые «не садятся никогда» и «будто выстрелы глядят в твоё окно».

«Ода ничему»

«Ода ничему» — своеобразная отсылка к апокрифу об Андрее Первозванном, в котором он основывает Русь, вонзая крест в гору, рядом с которой впоследствии будет построен Киев, — таково христианское видение оплодотворения, рождения жизни, которая неразрывна связана со смертью. Точно так же и «вдел мохнатый меч червяк гусенице в ножны», и «в бусинах морошки гусь задрал гусыне ножки»: Хаски не останавливается на этом и приводит другие примеры, — «Всё вонзается повсюду, будь то нож в конину // Или как вот пердёж в штанину // Или вот как падёж в скотину». Здесь, на моменте, когда жизнь перетекает в смерть, рэпер задаётся вопросом: «Чем ещё развлечься? Почему мы люди-реплики? // На *** империи, на залупе времени // Вчера рожденьем награждены // А завтра в землю откашляны». Вопрос взаимодействия эроса и танатоса, любви и смерти проходит лейтмотивом через весь альбом «Хошхоног», но находит своё разрешение именно в «Оде ничему», в том выводе, который Хаски делает о мире: «О мир, ты — ярмарка Ничего».

«Бесконечный магазин»

Самый этически и юридически спорный трек «Хошхонога». Это тот редкий случай, когда даже высокобюджетный и кинематографичный клип на песню не смог затмить собственно текст. «Бесконечный магазин» — это одновременно и мир, где всё покупается и продаётся, и оружейная обойма, пули из которой достаются всем: «мясистому лицу ОМОНовца», его «брату-близнецу» (вспоминаются события в Москве летом 2019 года, когда силовики в прямом и переносном смысле «потеряли лицо» — все действовали как один, все были похожи друг на друга до неразличимости); пули достаются министру, а также тирану — «...наподобие плевка // будто телеграмма „Пошёл на*** тчк“»...

Свою пулю получает и литературный персонаж — Смердяков из «Братьев Карамазовых», — и снова вопрос от Хаски: «На*** тебе свобода, сука, если ты лакей». За характерным вопросом следует обличение так называемой «либеральной общественности», которую рэпер называет «слабозадыми декадентами». Затем в расход идут религиозные символы — «Одна пуля на икону, тыща пуль в иконостас», и, наконец, Хаски возводит памятник устному экстремизму, произнося следующее, усмешливо сохраняя национальное равенство: «Одна пуля для хача, и одна пуля для жида, // одна пуля для хохла // Остальное я б оставил на русню // Значит мне нужен бесконечный магазин».

Финал трека рифмуется с «Миром мух», где на руинах человечества высшим звеном потребления стали мухи. В «Бесконечном магазине» власть получили собаки, напоминающие исламистов-радикалов, уродующих памятники архитектуры в захваченной сирийской Пальмире: «...блохастый бедуин // На обломках пеноблоков царапает письмена». Стая развивается, организовывается и в итоге «собачьему муэдзину», «скулящему заклятия», как и Хаски, тоже оказывается нужен «бесконечный магазин».

«Владыка слов»

«Владыка слов» — позёрское посвящение всем, кто работает со словом: журналистам, пиарщикам, но прежде всего рэперам, которые, по мнению Хаски, «важно кудахчут свой рэп // чёрный, как дарницкий хлеб». Неоднократно в тексте, как шутливое заклинание, повторяется фраза «Я *** слова». Хаски критически оценивает своё вожделение к морфемам, говоря, что «это очень нездорово».

«На что я дрочу»

Тема вожделения находит своё продолжение в треке «На что я дрочу». Здесь Хаски заявляет, что в сегодняшней культурной парадигме не имеют значения показные предпочтения «Мне, вот, безразлично, чё ты носишь, чё ты хочешь», единственное что сегодня может охарактеризовать человека — реальный объект его сексуального желания: «Лучше расскажи, на чё ты дрочишь».

Далее в этом же треке появляется описание коитуса с президентом, которое мы оставим за рамками этой рецензии, дав возможность поклонникам творчества Хаски самим оценить этот трек. На мой взгляд, оппозиционная критика никогда ещё не заходила так далеко.

«Реванш»

Трек «Реванш» — прямая критика современного российского реваншизма, попыток подмены ценностей и достижений сегодняшнего дня ценностями и достижениями прошлого. Русская хтонь восстаёт из земли и захватывает власть в стране и умы людей: «В пустых оградок пародонтоз // Ячейки трупов в домах под снос // Куют программу, кроят общак // Партия мертвых чеканит шаг // В канаве мокнет парламентёр // Армия мёртвых поёт террор // Трупьи блокпосты по всем дорогам // Трупы сосутся в прорехах окон».

«Старуха»

Если во всех треках до этого террористический подход медленно перетекал в смирение, то «Старуха» — явно о соучастии, об ассоциации себя с российским народом, с проблемами российского общества, жизнью государства, её политическими и экономическими аспектами. Сперва Хаски «гипнотизирует» слушателя, раз за разом повторяя «я не Дима», после чего пытается убедить нас в том, что он — «старуха, износившаяся шлюха».

Старуха у Хаски — это Россия, которая «летает по помойкам <...> будто муха-потаскуха», на её пути встречаются «мусорные баки» и «бездонные лари». Вторя пресс-секретарю президента, который когда-то сказал, что Путин «женат на России», Хаски предлагает своей «старухе» любовника: «А может, будет мне любовник? // Может, будет царский сын? // Над Москвою господин». Финал такой связи понятен: «А всем нам будет как отец он // Окопается в Кремле // И с кокаиновым оркестром // Он предаст меня земле».

Outro

В последнем треке «Хошхонога» Хаски подводит итог всему альбому и, возможно, пытается подарить нам надежду, скупой глоток воздуха на фоне бесконечного едкого дыма, рождённого его сознанием. Уподобившись Даниле Багрову, который в обеих частях фильма «Брат», как настоящий русский герой, выходит невредимым из всех потасовок, Хаски провозглашает: «Твоя ворожба не заденет меня // Пули падут отскочив от меня // Полно везде караулить меня // И ничего не заботит меня». Неизвестно, реальное ли это спасение, или, быть может, лишь его ощущение — вызванное наркотическими веществами. Здесь уже у слушателя встаёт вопрос: заслуживаем ли все мы Happy End’а или выхода из сложившейся ситуации, или ощущение счастья, чувство выполненного долга способно быть лишь мнимым?