При этом несколько сотрудников Фонда в 2024 году из-за обстрелов уехали из Белгородской области. Руководитель фонда Евгения Кондратюк рассказала, что сделало «Святое Белогорье против детского рака» за первые семь месяцев 2024 года.
Помочь тем, кто попал в беду
С января по июль 2024 год фонд помог более чем 7 тысячам человек. Это не только онкобольные дети, но и взрослые с онкологией и другими тяжёлыми заболеваниями, а также пострадавшие от обстрелов белгородцы.
— Это 7 тысяч конкретных людей, которые так или иначе присутствуют в наших документах... Это, во-первых, дети и взрослые с онкологическими заболеваниями и другими тяжёлыми заболеваниями. А ещё это жители Белгородской области, которые пострадали от обстрелов... Мы принимали людей у себя в центре психологической поддержки и реабилитации на Архиерейской, 8, который сейчас стал, скажем так, штабом помощи людям, которые пострадали от обстрелов. Мы организовывали выдачу помощи в Борисовке и Бессоновке Белгородского района, мы ездили в Грайворонский округ, в Шебекино, в Новую Таволжанку. Мы приезжали в Старый Оскол, где находится не только наше отделение, но и несколько ПВР, которые мы опекаем.
Мы работаем непосредственно с администрациями пунктов временного размещения: получаем заявки и стараемся оперативно на них реагировать. Мы покупаем бытовую химию, средства личной гигиены, продукты питания для детей, в первую очередь, для маленьких детей или для тех, кому нужно особенное питание, например, из-за аллергии. Стараемся радовать детей фруктами, сладостями, йогуртами. Мы покупаем лекарства по запросам для работы медицинских пунктов, которые работают на базе ПВР. И вот за этот период на 400 тысяч рублей закупили лекарственные препараты...
Также мы постараемся обеспечить какой-то уют, минимальный комфорт, если видим, что что-то необходимо. Например, закупили, для одного из самых крупнейших пунктов временного размещения 50 прикроватных тумбочек... В итоге общий объём оказанной помощи непосредственно по заявкам администраций ПВР у нас составил чуть больше 1 миллиона рублей. Кроме этого, в трёх пунктах временного размещения мы организовали игровые комнаты, купили телевизоры, мягкие пуфы, комплекты игрушек, мебели.
Мы своими глазами видели, как сильно это изменило жизнь детей, которые там находятся. У детей есть три места, куда они стремятся каждый день, они там играют в игрушки, смотрят мультики. В общем, и после того, как мы эти игровые пространства организовали, мы поняли, что раз мы эту историю начали, то мы обязаны её продолжать, и теперь мы на регулярной основе проводим мастер-классы...
Минимальная стоимость одной заявки людей из ПВР — около 20 тысяч рублей. Кроме этого мы принимаем у себя в центре на Архиерейской, 8 людей, которые разместились не в пунктах временного размещения, а, например, у родственников, друзей или на даче в летней кухне, — рассказывает Евгения Кондратюк.
Сделать кого-то счастливее
— У нас много хороших историй. Например, для одной девочки в пункте временного размещения мы купили аккордеон. Когда разговаривали с ней, другие дети мечтали о каких-то таких обычных вещах: куклу привезти кому-то, канцтовары или что-то ещё, а эта девочка грустила. У её семьи сгорел дом, и вместе с домом сгорел аккордеон. Она рассказывала о том, что аккордеон у неё был классный и красивый.
Мы постарались найти такой же и приобрели для неё аккордеон. Это было очень эмоционально, потому что, когда мы его привезли, она села, начала пробовать играть, поняла, что забыла какое-то произведение, и расплакалась. Без эмоций на это отреагировать было невозможно. Она прям сидела и плакала, что забыла ноты, но потом как-то собралась, и когда мы уже уезжали из пункта временного размещения, она сидела во дворе, играла на аккордеоне, вокруг неё бабушки собрались. В общем, там уже был такой своеобразный концерт... — вспоминает руководитель НКО.
Найти то, что согревает
Одна из малозатратных по финансам, но сильная по эффекту акция, которую провели сотрудники «Святого Белогорья против детского рака», — «Чашка поддержки». Это собранные волонтёрами индивидуальные чашки, которые дарили людям, которые оказались в ПВР.
— Эта акция на какой-то момент объединила всю Россию. Мы приезжали [в ПВР], слышали от людей, что про них все забыли, что они никому не нужны, кроме волонтёров. И тут мы обратили внимание, что у них на всех тумбочках стоят пластиковые стаканчики. То есть, видимо, на утро дали чаю в пластиковом стаканчике, потом в обед и так далее. А чашка же — это наша личная базовая вещь, о которой мы не задумываемся, но которая нам на самом деле душу греет, ведь каждый из нас приходит домой, наливает чай в свою любимую чашку.
Мы даже опрос провели, и 90 процентов людей подтвердили, что у них есть своя любимая чашка. Это та история, которая связывает нас с домом, которая обеспечивает какой-то внутренний комфорт и безопасность. И тогда мы обратились через соцсети по всей России и попросили прислать не какую-то стандартную чашку, а прислать чашку, которая лично самому человеку нравится. В итоге мы получили больше 1000 чашек из самых разных уголков России и наполнили их сладостями... Поверьте, если бы мы раздавали ювелирные украшения, наверное, очередь была бы меньше: с таким азартом выбирали эти чашки и мужчины, и женщины, и дети, — рассказывает, как пришла идея необычной акции Кондратюк.
Поддержать людей, которые остались без жилья
Из дома № 55а на улице Щорса в Белгороде, который частично был разрушен в мае, к волонтёрам обратился 351 житель. Специальный сбор, который запустили на выставке «Россия» на ВДНХ, помог собрать более 32 миллионов рублей. Эти деньги пошли на помощь жителям пострадавшего дома: на оплату лекарств, протезирования и реабилитации после операций. Также их направили на сертификаты на покупку мебели и домашней техники.
— Мы выбрали для этого федеральные магазины, потому что понимаем, что кто-то уехал, кто-то временно уехал, и хотелось, чтобы люди могли воспользоваться по всей России этими сертификатами, — объяснила руководитель фонда, почему выбрали конкретные крупные торговые сети, о чём ранее спрашивали белгородцы.
На сертификаты у Фонда ушло более 8 миллионов рублей. Ещё часть денег потратили на единовременные выплаты в 10 тысяч рублей тем, кто жил в доме, но не был там прописан. Всего таких людей было 49 человек.
Дать шанс на «Новую жизнь»
Сотрудники Фонда сделали список из 35 позиций — это набор, который они дают людям, потерявшим своё жильё. Такую поддержку оказали уже 86 семьям на сумму в 3,4 миллиона рублей.
Помогают ещё и тем белгородцам, кто решил уехать из области из-за обстановки. Фонд оплачивает билеты, помогает перевезти вещи. Пока обратившихся за такой помощью было 27 человек.
Что там с «Изумрудным городом»?
У сотрудников паллиативного центра «Изумрудный город» сейчас тоже добавилось работы. В Корочанский район сейчас приезжают целые семьи, где есть дети с неизлечимыми заболеваниями. «Сейчас это то место, куда семья может приехать из обстреливаемого населённого пункта и находиться там столько, сколько необходимо, понимая, что там есть необходимая медицинская помощь, специализированное питание и так далее. У нас был период, когда хоспис был заполнен настолько, что люди жили даже в кабинете психолога», — вспоминает Евгения Кондратюк.
И тут тоже не обходится без неожиданных историй.
— Ко мне в марте обратилась женщина. Говорит: «Я живу на улице Будённого (весной район Харгоры, где находится эта улица, часто попадал под обстрелы — прим. Ф.), и больше не могу [там находиться], потому что прилетело в соседний подъезд. Помогите, денег у меня нет и я давно уже не работаю, но помогите куда-нибудь уехать». Мне стало жалко человека. Я говорю: «Приезжайте ко мне в гости в Никольское, но у меня тут тоже весело. Или второй вариант: гостиничный номер в „Изумрудном городе“». Поговорили с главным врачом, и она разрешила человека разместить в гостиничном номере.
Женщина приехала, с ней пообщались и выяснилось, что у неё есть нужное образование, и она в итоге стала сотрудником нашего хосписа. Сейчас она вернулась домой в Белгород, потому что стало спокойнее, но продолжает работать у нас в «Изумрудном городе», потому что там у нас особенная атмосфера, — рассказывает общественница.
Пять вопросов Евгении Кондратюк
— Как вам удалось организовать взаимодействие с органами власти, в первую очередь, по помощи пострадавшим при обстрелах? Как это взаимодействие устроено?
— Мы никогда не были противниками власти. Честно говоря, я считаю, что, находясь в конфликте, что-то хорошее сделать невозможно. Это моё личное мнение, причём неважно, на самом деле, кто на данный момент находится у власти, потому что государство — это одно, фонд — ещё одно, а вместе это уже 11 (1+1=11 — прим. Ф.). Второй момент: наша задача увеличивать количество помощи, а не делать что-то за государство, или пытаться показать, что мы делаем что-то лучше. У каждого из нас есть свои преимущества. Поэтому когда мы поняли, что нужна массовая помощь, когда мы поняли, что можем тоже эту помощь оказывать, можем не ходить друг за другом и не делать одно и то же — нам хотелось дополнять друг друга — тогда, к счастью, у нас выстроились отличные отношения.
Мне кажется, на данный момент взаимодействие с властями [выстроено] в плане помощи пострадавшим. У нас есть контакт, если происходит какая-то экстренная ситуация, как, например, на Щорса 55, а. Я сразу понимаю, что мы можем сделать, где мы можем быть полезны. Мы не можем просто так приехать ради того, чтобы пофоткаться и покрутиться «здесь была Женя». Это не наш принцип работы. Наш принцип работы — оказывать деятельную помощь.
Ещё раз приведу пример с Щорса, 55а. Мы сразу связались [с властями], уточнили, на какой ПВР привезут людей, какое приблизительное количество, а власти в этот момент занимались непосредственно своей работой — спасали пострадавших. Мы сформировали набор первой помощи, привезли его в ПВР. К тому моменту, когда приехали люди, они сразу же получили наше внимание. Есть вещи, которые можно сделать: те, что мы должны сделать, и те, что должны сделать власти. Когда мы объединяемся, получается, на самом деле, прекрасный результат, — ответила Евгения.
— Если обычный человек оказался в сложной ситуации, как он может воспользоваться помощью Фонда? В первую очередь, я имею в виду возможность временно уехать из области из-за обстрелов.
— Во-первых, у нас есть телефон, по которому можно позвонить, и человека проконсультируют в рабочее время (с 9 до 18 часов). Это телефон (+
Мы пытались как-то стандартизировать процесс, но понимаем, что сейчас ситуация меняется настолько быстро, что тут важно, наверное, индивидуально каждому человеку оказывать помощь, поэтому мы это и делаем, — объясняет руководитель Фонда.
— Вы в своём отчёте показали, что фонд уже вырос со своего основного направления деятельности, которое было заложено в названии. Не появлялись ли мысли о ребрендинге?
— Я уже много раз рассказывала о том, что я не создатель этой организации, хотя, наверное, так и получилось, что расти она стала с того момента, когда я стала ею руководить. Я не придумывала название. Сейчас те, кто создавал фонд, вообще, занимаются другими вещами...
Если говорить про логотип, я считаю себя не вправе его менять. Мы расширили название Фонда, и теперь в нём отражается наша деятельность: мы — межрегиональная общественная организация помощи людям. Мы расширили список получателей и изменили устав, чтобы всё было в соответствии с законом.
Что касается изменений основного названия «Святое Белогорье против детского рака», скажу честно, мы обсуждали [это] и думали, потому что люди и сами его уже сократили просто до «Святого Белогорья». Мы хотели оставить «Святое Белогорье» и не путать людей. Мы думали об этом, но сейчас мы в большей степени сосредоточены на оказании массовой помощи, нежели на маркетинге. Когда станет поспокойнее, мы более подробно задумаемся над этим вопросом.
— Пару лет назад были проблемы с финансированием основных проектов Фонда. Есть ли сейчас какие-то вот проблемы? Или всё с финансированием хорошо?
— Я не могу сказать, что у нас нет проблем. Мы работаем от запроса. Мы никогда не ставили задачу — собрать как можно больше денег, а потом тратить. Обычно мы стараемся привлекать столько средств, сколько нам необходимо. Конечно же, сейчас стало сложнее, потому что белгородский бизнес, который нас поддерживал, сейчас сам находится в сложной ситуации.
Но при этом важно сказать, что когда создаются общественные организации, которые оказывают благотворительную помощь, одна из их основных задач — привлекать ресурсы, чтобы потом тратить их на помощь людям. Для меня всегда достаточно странно, когда создаётся благотворительный фонд и потом идёт к властям: «Дайте денег на существование». Это странный момент. Мы стараемся работать, активно освещать нашу деятельность и, собственно говоря, надеемся, что будем привлекать всё больше и больше сторонников, которые будут нас поддерживать...
Я так скажу: вряд ли мы завтра закроемся, так как мы не прекратим фандрайзинг... Это наша ежедневная работа — привлекать ресурсы, — объясняет Кондратюк.
Как помочь?
— В 2024 году нам помогали известные блогеры, лидеры общественного мнения, известные артисты, крупные компании, коллеги из других фондов. Спасибо им за это. Если вы тоже хотите помочь, можете это сделать здесь, — обратилась к белгородцам Евгения Кондратюк.
— Что изменилось в работе хосписа «Изумрудный город» из-за осложнения оперативной обстановки? Что стало с семьями, которые находились там до нынешней сложной оперативной обстановки? Они сейчас остаются либо же удалось их перевести в другие регионы, где обстановка поспокойнее, и они там продолжают получать помощь?
— Значительно улучшилось качество помощи, потому что у нас сформировалась команда, сформировались основные принципы оказания помощи. Мы поняли, с чем готовы мириться, а с чем нет. В первый год работы нам было очень трудно привлечь туда подопечных, потому что они боялись самого слова «хоспис». Сейчас же «сарафанное радио» работает так, что у нас расписана работа на несколько месяцев вперёд.
Мы стали работать с государством, и теперь у нас, можно сказать, есть полноценное государственно-частное партнёрство, потому что мы получаем федеральные деньги за выезды на дом подопечным. Это небольшие деньги, они не покрывают всех расходов, но всё-таки они теперь есть. Это по 2 тысячи рублей за выезд. Теперь мы знаем, что у нас есть этот дополнительный ресурс, на который мы можем рассчитывать.
Также мы отправимся в командировку в Омск в другой хоспис, который работает чуть больше нас. Мы слышали, что у них есть какие-то интересные методики работы с подопечными, мы хотим эти методики увидеть своими глазами, понять, насколько хорошо они работают, и обязательно привести их к себе, потому что развитие паллиативной помощи в регионе — это одна из наших основных целей и задач организации.
Более того, могу сказать, что администрация Старооскольского округа выделила нам большое помещение. Сейчас мы делаем там ремонт и планируем в следующем году открыть ещё одну выездную паллиативную службу помощи детям и паллиативную службу, где оказывают помощь взрослым...
[Что касается тех, кто уехал], то уехала одна семья. Девочка очень тяжело реагировала на громкие звуки. Был ещё один такой же ребёнок, которому пришлось уехать из-за обстрелов, — ответила Евгения Кондратюк.
