В ночную. Как «Фонарь» провёл ночную смену вместе с сотрудниками ППС в Белгороде

Наше редакционное желание съездить в ночную смену вместе с сотрудниками ППС — почти спонтанное, но его поддержали в полиции, поэтому довольно быстро мы договорились, что проведём ночь с пятницы вместе с дежурящими в этот день полицейскими.

Начинается вечернее дежурство сотрудников ППС с построения: задачи, нераскрытые преступления, поиск людей — вводные данные, которые могут им пригодиться во время патрулирования. Командир отдельного батальона патрульно-постовой службы полиции, полковник Владимир Богданов проходит и проверяет наличие удостоверений, задаёт вопросы по теории охраны общественного порядка. Не все справляются с этой проверкой, поэтому тут же «профилактическую беседу» с младшим составом проводят командиры. «Дисциплина должна быть», — говорит Богданов.

— Это не страх. Это Устав, дисциплина. Здесь, в строевых подразделениях, действует армейский принцип. Строевые подразделения отличаются от того же уголовного розыска, здесь всё чётко по приказам и указаниям. Должна быть чёткость доклада, чёткость выполнения задач, которые ставятся и всё остальное, — объясняет нам Владимир Богданов.

К слову, за десять месяцев 2020 года сотрудники белгородской ППС раскрыли 148 преступлений, а на задержанных ими нарушителей возбудили 33 уголовных дела.

«Не олимпийские чемпионы, но со спортом дружим»

Первые пару часов дежурства мы проводим в машине группы быстрого реагирования (ГБР). Это такой аналог ОМОНа, который в своё время организовали в Белгороде. Нужда в подразделении появилась после того, как в 2016 году появилась Росгвардия, и именно туда отошли ОМОН и СОБР. Чтобы повысить оперативность реагирования в случаях, когда полицейским нужна помощь спецотряда, и создали внутреннюю группу быстрого реагирования. Это была инициатива тогдашнего руководителя УМВД по Белгороду Евгения Гаенко.

В ГБР трудятся сотрудники, которые раньше служили в спецвойсках, или те полицейские, у кого есть какие-либо спортивные достижения. «Мы, конечно, не олимпийские чемпионы, но со спортом все дружим», — рассказывает нам Иван, который вместе с напарником Владом вводят нас в курс дела, чем занимается группа быстрого реагирования.

— Мы не столько по вызовам ездим, а больше работаем над раскрытием уличных преступлений. Сами выявляем: ищем по лесам закладчиков, катаемся по окраинам города и действуем в случаях оперативной сработки. Если где-то наряду нужна оперативная помощь, и они физически не справляются, тогда к этому привлекают нас как мобильную группу. Сегодня мы дежурим с 18 и до 6 утра. Мы тоже относимся к подразделению ППС, просто у нас немного больше задач, помимо раскрытия административных правонарушений. На данный момент у нас в ГБР служат 15 человек. На дежурстве в городе сегодня находятся пять человек. Наша с вами территория на сегодня — от аэропорта до спорткомплекса Светланы Хоркиной. На Харгоре — дежурит уже другой экипаж, — рассказывает Иван.

Молодой человек трудится в ГБР уже четыре года. Он пришёл в батальон ППС, прошёл здесь первоначальную подготовку, сдал необходимые зачёты, и его отправили служить в группу быстрого реагирования.

— Вы не ждите, что сегодня трупы будут, или мы будем бегать стрелять. Может быть, знаете как: день, два, три монотонной работы, а на четвёртый что-то выстреливает. Мы не катаемся бездумно по городу. У каждого есть какая-то наработанная информация, какие-то люди, которые что-то где-то когда-то могут показать. Есть такое, что мы можем несколько дней присматриваться, проверять человека, а потом, если наши подозрения подтверждаются, мы задерживаем его с поличным, — объясняет нам специфику работы дежурные сотрудники ГБР.

Забегая вперёд, скажу, что вечером в пятницу Ивану и Владу реагировать за два часа было не на что, поэтому парни во время патрулирования рассказывали нам о том, как участвовали в соревнованиях спецподразделений и неплохо себя показывали даже на уровне страны (из 22 команд на соревнованиях, где нужно было преодолевать полосу препятствий и толкать броневик, у них был 16-17 результат, это уровень подразделений спецназа!), порассуждали о причинах, почему обычные люди часто критикуют работу полицейских, если многие готовы жизнь отдать, когда это потребуется (у каждого своя правда — у гражданского человека одна, у силовиков — другая), и добрались до окраины Белгорода, где проверили документы у одиноко гулявшего паренька. Позже ещё проверили документы у пары ребят в центре города. На проверку документов все трое прохожих отреагировали спокойно — если просят полицейские, значит это им нужно. Вопросов к полицейским у людей не было, как впрочем и у полицейских к ним. Показали документы, проверили человека во внутренней базе МВД, отправились дальше — мы патрулировать, а горожане — по своим делам.

Загулявшие граждане

Через некоторое время мы покидаем ГБР, и пересаживаемся в другую патрульную машину (отмечу, что всего за ночь мы сменим четыре машины, но каждая из них будет чистая — хоть новый, хоть старый УАЗ; поставил себе внутреннюю галочку «За ними явно хорошо следят водители» — прим. автора). Сотрудники везут в центр «Милосердие и забота» «лицо без определённого места жительства» («Я живу в Советском Союзе!» — настойчиво повторял этот гражданин мира), где он должен находиться, согласно данным полиции. Довозим этого подвыпившего мужчину, и он нетвёрдой походкой, нацелившись на дверь центра, покидает наш автомобиль и возвращается «домой». Надолго ли?

Только распрощались с этим человеком, а нас уже ждёт новый такой же пьяный мужчина — на этот раз его нужно доставить сперва на медосвидетельствование. Нашего загульного бродягу в тёплой куртке с названием одной из строительных компаний города нашли в подъезде многоквартирного дома недалеко от «МегаГРИННа», хотя живёт он даже не в Белгороде. Ведёт он себя тихо — на порядок иначе, чем прошлый человек из «Советского Союза», который периодически выдавал нам фразы про «вывозите меня сразу за город, никому я н*** не нужен». Во время медосвидетельствования наш новый «клиент» чётко выполняет то, что требует от него врач и полицейский.

Кстати, процедура медосвидетельствования должна повторяться дважды с перерывом в 15 минут, поэтому находимся мы в центре на Волчанской не меньше 20 минут, чтобы дождаться обоих результатов. Подвыпивший мужчина очень хочет спать, поэтому пока он ждёт второго захода «подышать в трубку», сотрудник полиции ему периодически напоминает, что засыпать ему не стоит. Как только процедура закончена, везём его в отдел для оформления протокола об административном правонарушении. Там его оставляем, а сами снова садимся в машину к новым сотрудникам ППС и едем проверять «шумящую квартиру» на Харгоре.

«Мы к вам силу не применяли!»

На входе в квартиру нас встречает мужчина на костылях. За дверью слышно, что дома он не один. Полицейские ему объясняют, что уже поздно и на шум жалуются другие жильцы. На это мужчина на костылях реагирует странно — он просит полицейских передать привет некому Дмитрию (скорее всего, так, по его мнению, звали человека обратившегося с жалобой в полицию). Сотрудники ППС предупреждают, что утром в шумящую квартиру заглянет участковый, чтобы побеседовать с хозяином.

Кажется, что вся ситуация разрешилась очень быстро, но...у неё случилось неожиданное продолжение. Вчетвером с сотрудниками полиции мы не помещались в один лифт, поэтому мы с Антоном решили спуститься следом за патрулем, но не успели этого сделать. Из квартиры выбежали четверо мужчин, которым не понравилось, что Антон сделал несколько снимков во время беседы полицейских с хозяином квартиры.

Мужчины настойчиво стали требовать, чтобы мы показали им документы, а когда увидели редакционные удостоверения, то зачем-то засняли их на телефон. Потом они посмотрели фотографии, которые сделал фотограф, и заявили, что не хотят, чтобы они были где-то опубликованы. Мы ответили, что их лиц не будет в нашей публикации. На мой резонный комментарий, что задерживать нас они не имеют никакого права, один из них заявил: «Мы к вам не применяли силу, поэтому никто вас не задерживал». Но несмотря на это, компанию, испугавшуюся стать чуть более известными, чем они были до этой ночи, продолжало интересовать, на каком основании мы выполняем свою работу журналистов.

Их шум в подъезде привлёк на лестничную площадку одну из соседок, которая подтвердила, что молодые люди ведут себя шумно, причём уже не в первый раз. Мы вызвонили патрульных, подтвердили, что не имеем претензий к задержавшей нас компании, а вот соседка согласилась подтвердить полицейским, что шумят в этой квартире часто, и по ночам это мешает её детям. Это неожиданное продолжение истории помогло полицейским найти реального свидетеля того, что парни ведут себя шумно. Дальше с ними уже должен будет побеседовать участковый.

Это ночной надзор!

Вечер и ночь выдались спокойными: полицейский эфир не разрывался от сообщений, поэтому времени хватало и на вызовы из дежурной, и на надзор, и на патрулирование, и на посещение «странных квартир», в которых могут дебоширить.

Во время надзора заходим к сильно татуированному мужчине, который встречает нас на лестничной площадке с голым торсом. Он здоровается с сотрудниками полиции, подтверждает, что находится дома, называет своё место работы и подработки. Ничего в этом спокойном мужчине-тренере не выдаёт его прошлого — десяти лет тюрьмы за групповой разбой и покровительство проституткам.

Мужчина вежливо просит, чтобы его не снимал фотограф, сторонится и Антона, и меня. Когда мы выходим из подъезда, полицейские добавляют, что ведёт себя поднадзорный почти примерно — никаких нареканий к нему нет, он вежлив и даже если куда-то выезжает с друзьями, то никогда не вмешивается ни в какие сомнительные истории. Исправляется!

«А у нас тут любовь! Не мешайте нам!»

Сотрудники ППС обещают показать типичный притон — нет, тут нет толпы наркоманов, но есть парочку мужчин и женщин, изрядно потрёпанных жизнью и алкоголем, которые делят грязную квартиру с наступающими со всех сторон тараканами.

В одной комнате повеселевший от алкоголя мужчина просит его не беспокоить, так как у него «любовь», — он указывает нам на лежащую рядом хозяйку квартиры. Как пояснят мне позже полицейские, когда-то эта женщина вела себя иначе, следила за порядком дома, но после смерти её матери что-то поменялось, и теперь в её квартиру на Харгоре стал захаживать соответствующий контингент.

Совсем недавно в этой «нехорошей квартире» был даже пожар на балконе — вряд ли, это были проделки Бегемота, но встречающие нас люди утверждают, что это точно были не они, а кто-то другой.

Вторая такая же многооопытная пара лежит в другой комнате на неком подобии кровати, представляющей собой сломанную основу кровати с положенной сверху дверью. После прихода полиции оживляется женщина, которая просит дать ей прикурить и радостно (насколько может быть шальной и пропитой радость) позирует фотографу. Её спутник, делящий с ней половину двери, с грязной и не снятой с ног обувью, продолжает спать и не реагирует на приход проверяющих. Как я понимаю, к таким визитам полицейских в квартире привыкли. А у меня только один вопрос: к таким постояльцам уже привыкли соседи?

Выхожу из дверей квартиры и ловлю себя на желании принюхаться к своей одежде. Запах в квартире стоял такой едкий, что он надолго оседает у меня в носу. Но одежда вроде бы не успела его впитать. Это радует.

Андрей выпил. Что делать?

С одним из сотрудников ППС мы успеваем в дороге не просто перекинуться парой фраз, а даже втянуть его в дискуссию о том, почему сегодня складывается такой стереотип, что полицейские часто якобы плохо выполняют свою работу. Разговор выходит долгим, аргументы звучат с обеих сторон, но кажется, что наш собеседник во многом согласен с нами, ну а мы с Антоном не спорим, что достойных сотрудников тоже достаточно в органах внутренних дел — тех, кто ходит не на работу, а на службу, и кто, как и проведший с нами несколько часов Иван из группы быстрого реагирования, готов отдать жизнь, как он сам заверяет, защищая других людей. На таких бойцах и держится это низовое полицейское звено — любящие службу люди, возможно, в чём-то не согласные с происходящим, но строго и чётко действующие по закону и приказу, как их охарактеризовал полковник Богданов.

***

Загулявшего мужа Андрея мы находим спящим на тротуаре на Харьковской горе. Ночь в марте мало располагает ко сну на холодной плитке, но, видно, мужчине, поссорившемуся с женой, так не кажется. Разбудили мы Андрея, расспросили, где он живёт и кто бы мог его забрать, чтобы он не замёрз.

В три ночи подгулявшего мужа жена не очень хотела принимать обратно, поэтому по телефону сказала полицейским, что его нужно везти домой к матери.

Андрея слегка качает, он переминается с ноги на ногу, но ведёт себя спокойно. При себе у него есть и паспорт, и кошелёк, и телефон — он явно был готов к любому развитию событий этой ночью. Куртку он надел на голый торс, несмотря на лёгкую минусовую температуру. Застегнёт он её только минут через десять после того, как мы его разбудим. Закалённый!

Перед полицейскими встал традиционный русский вопрос: что делать? Можно было забрать подвыпившего Андрея в отдел, но он явно ни для кого сейчас не представлял опасности, да и с каждой минутой становился всё трезвее. Полицейские решили подвезти его домой, чтобы хотя бы этой ночью поссорившийся муж не нашёл себе приключений по какой-нибудь статье КоАП РФ или сам не стал жертвой преступления.

Ехать до квартиры его мамы было всего пару кварталов. На входе «хорошего сына», «не такого как вчера», встречает мама: «Андрей, я не помню тебя в таком состоянии!». Женщина помогает ему раздеться, благодарит полицейских за помощь и закрывает за нами дверь. Доброй ночи, Андрей!

Мы продолжаем наш патруль

Несколько раз за ночь наши полицейские спутники интересуются, долго ли мы планируем с ними кататься. Мы оба отвечаем: «Как пойдёт». «Понимаем, вас, наверное, начальство послало сюда». Они очень удивляются, когда я отвечаю, что сам себе начальник, и это было наше совместное желание с фотографом съездить на ночное дежурство и посмотреть на будничную работу полицейских.

Удивительно — почему сотрудники полиции считают, что в их повседневной работе, в этих бесконечных вызовах и знакомых до кочки маршрутах, нет того, что бы могло привлечь стороннего человека, который добровольно захотел бы провести ночь пятницы вместе с ними, чтобы оценить эту работу изнутри, с полным в неё погружением?

Полицейские несколько раз во время нашего с ними дежурства интересовались, что бы мы хотели посмотреть, куда нас свозить, а мы им отвечали: «Самое лучшее — забудьте, что мы сидим на заднем сиденье, и просто работайте, как обычно, будто нас нет». Они понимающе кивают и больше вопросов не задают.

***

Последняя наша поездка на вызов случается почти под утро — около 4 часов, когда город погружён в самый сладкий сон. По рации нам сообщают, что в квартире дебоширит муж, и несмотря на то, что мы в этот момент были далеко от нужного нам дома, мы мчим на патрульном автомобиле туда.

Заходим в подъезд, поднимаемся на второй этаж и стучим в нужную дверь. Видим, что кто-то наблюдает за нами с другой стороны через глазок, но молчит и не открывает дверь. Звоним женщине, которая вызывала полицию, — она не берёт трубку. Вывод — скорее всего, она уже простила своего супруга, а может быть просто заснула, так как в квартире стоит полнейшая тишина. Пробуем ещё достучаться до хозяев, но тщетно. Будить соседей под утро не решаемся — все заслужили нормальный сон под утро субботы после тяжёлой трудовой недели. А за их покоем следят такие полицейские, как наши сегодняшние спутники, — они кружат на машинах по городу, наблюдают, слушают, а когда нужно — мчат первыми туда, где нужна их помощь.

Как пояснил мне ещё на вечернем построении полковник Владимир Богданов, чаще всего первыми на местах преступлений оказываются именно сотрудники ППС, поэтому им нужно быть ко всему готовыми. К слову, именно они в числе первых штурмовали квартиру, где муж на глазах ребёнка задушил жену, а принятые им наркотики на много часов его оторвали от реальности. Когда он пытался удрать через окно и его задержали полицейские, он так и не смог осознать, что натворил. Мы рассказывали об этом жутком случае раньше.

Добавлю ещё, что моё ночное дежурство снова убеждает меня, что Белгород — очень маленький город, где легко проверяется теория шести рукопожатий. Один из сотрудников полиции, с которыми мы проводим эти семь часов, узнаёт меня и уточняет: преподавал ли я раньше в 38-м лицее Белгорода. Я подтверждаю его догадки. «А я там учился как раз тогда. Вы должны знать ребят из моей параллели», — и начинает мне перечислять знакомые фамилии. С моей работы учителем прошло уже 12 лет, а полицейским мне рассказывает, где работают эти ребята и как у них сложилась жизнь. Даже президент школы, который под моим кураторством в те годы руководил школьным самоуправлением, и тот сейчас трудится в полиции. Ох, уж этот тесный Белгород!

Все наши пятничные спутники-сотрудники ППС, которые работают «на земле», знают, где в Белгороде «конский дом» и почему он зовётся именно так; знают, что в «нехорошей квартире на Харгоре», скорее всего, сегодня вечером снова сходка друзей, поэтому туда надо наведаться; знают, что пока они колесят по городу, горожане могут спать спокойно. Тот факт, что у нас можно спокойно гулять ночью, не задумываясь о безопасности, несколько раз мне повторил начальник ППС Владимир Богданов. Полковник заверяет, что в других городах Черноземья ситуация намного «веселее», а у нас в Белгороде всё относительно спокойно.

С мыслями о том, что «город может спать спокойно», мы оставляем наш четвёртый за эту ночь экипаж и пересаживаемся в нашу машину. Пора домой. На часах уже почти пять утра.