Свой день я начинаю в 6:30 у отдела полиции № 2, где мы договорились встретиться с начальником отдела Сергеем Ярченко. Должны были сделать это в 6:45, но и я, и полицейский приехали раньше: я — чтобы не опоздать, а начальник отдела — потому что привык начинать свой рабочий день не в 8 часов, на что имеет право, но раньше, чтобы с самого утра до общей планёрки и передачи дежурства погрузиться в дела, которые накопились за вторую половину предыдущего дня.
— По каждому материалу мы должны поручить кому-то проводить определённую проверку... Люди приходят с разными вопросами, с разными проблемами. Есть у нас гражданка К*, которая ходит к нам на протяжении полугода. 30 лет назад она развелась с мужем, от него у неё остался ребёнок-инвалид, сейчас это уже взрослая девушка. У мужчины была другая семья, там тоже появились дети. Но он умер и не оставил завещания. Женщина приходит и рассказывает, что не может попасть к нему в квартиру. Законом предусмотрено, что она тоже имеет на это право, но она требует со второй семьи 500 тысяч рублей, и тогда, говорит, что больше претензий у неё не будет. Вторая сторона хотела сделать всё по-хорошему, в рамках закона, но в итоге у них до сих пор идут судебные процессы, а гражданка всё равно ходит к нам.
Мы говорим: «Это не наша компетенция». Мы же не можем пойти и открыть ей дверь в квартиру, потому что это будет уже незаконным проникновением в жилище. Она не понимает этого, а я не знаю, как убедить этого человека.
Ещё к нам периодически в отдел приходят люди, которые слышат потусторонние звуки, с кем-то там они разговаривают ночью и так далее. И как бы мы не пытались это им донести — грамотно, публично — они не понимают, что полиция им в этом не поможет. Мы откровенно говорим: «Мы не сможем этого сделать. Мы домового не выгоним». Но они всё равно приходят, потому что мы полиция. А мы всё равно после их обращений идём туда, слушаем, как бы то ни было. Хоть и понимаем, что зачастую это пустая трата времени, — рассказывает Ярченко.
Дети испачкали мужчине окно. Его уже помыли, но человек хочет, чтобы дети и родители дополнительно перед ним извинились. Они извинились, но непублично — бросили ему в почтовый ящик записку с извинениями. Он звонит в полицию и просит участкового повлиять на них, чтобы извинились ещё лично.
Погружение в работу
Погружение в привычную работу у начальника отдела происходит сразу: сотрудник приносит ему увесистую папку с обращениями, заявлениями, рапортами, которые накопились за вечер. Здесь и ситуации, которые требуют детальной проработки (например, кража оградок с кладбища), и ежедневные преступления: кражи, «автоподставы» и бесконтактные мошенничества, и скоропостижные смерти хронических больных, и просто жалобы на растущий по соседству во дворе мак, просьбы помочь застрявшему котёнку или отреагировать на действия арендатора, который не даёт вывезти товар из магазина. Всё это, по мнению обращающихся, — поле деятельности полиции.
— Самая большая беда, что некоторые граждане не могут разграничить, где административное нарушение, уголовное преследование либо гражданско-правовые отношения. И мы разъясняем все эти нюансы правового поля. Мы же обязаны принять заявления каждого, хотя люди не всегда понимают, что есть вещи, которые не относятся к нашей компетенции, — делится мнением Сергей Ярченко.
За ночь накопилось 89 записей в КУСП (книга учёта сообщений о преступлениях — прим. Ф.) . Есть ещё то, что может попасть в число так называемых СНД, — эти дела можно будет списать в номенклатурные, потому что они не имеют отношения ни к административной, ни к уголовной практике. Например, вызвали наряд ППС к бомжу, который лежал между этажами в многоквартирном доме. Полицейские выехали, забрали его и доставили его в центр «Милосердие и забота» на улицу Промышленная, 2. Здесь нет ничего криминального, поэтому это дело идёт в СНД. Аналогично — вызов полиции на задымление из-за неосторожности, если никто в итоге не пострадал, и уже упомянутый выше дикорастущий мак во дворе.
— Дела бывают запутанные, и иногда участковым сложно в них разобраться, а сотрудники уголовного розыска более квалифицированы в плане раскрытия преступлений. Участковые же сильны в административной практике, — объясняет Сергей Ярченко.
В среднем сотрудники отдела фиксируют от 80 до 120 дел в сутки для КУСП. Максимум — 140. Перечислять все дела, которые разбирали при мне, пришлось бы очень долго, поэтому ограничусь совсем малым перечислением: шумные компании в беседках, которые нередко не успевают застать сотрудники ППС; драка, которая к моменту приезда полицейских закончилась; обращение о ДТП на дороге в феврале 2020 года, о котором сообщили только в июне; кража мобильного телефона за 500 рублей, который заявительница потеряла две недели назад; самовольное подключение к газу; жалоба на соседа с собакой, который не убирает за ней; жалоба на ещё одного соседа, который в пьяном состоянии вылил на машину помои; жалоба на то, что федеральную выплату на детей перечислили супруге, а не мужчине-отцу; неизвестная машина, которая с музыкой ездит по городу; конфликт между соседями по лестничной клетке; жалоба на сотрудников ресторана быстрого питания, которые якобы обманули на 100 рублей при заказе на сумму в 400 рублей. И это ещё далеко не весь перечень дел, в которые с утра обязан погрузиться начальник отдела полиции.
— Есть ещё преступления, которые мы сами выявляем и регистрируем в КУСП. Например, вот это преступление, которое мы обнаружили в социальной сети (показывает на скриншот поста про странный отлов собаки во дворе, когда мужчина бросал в животное дротиком — прим. Ф.) . Мы реагируем и на такие вещи, — поясняет Сергей Ярченко.
«Хорошо, что мы ещё вчера начали!» — добавляет к сказанному начальником в оценке утренней работы помощник.
— Я не вызываю оперативно-следственную группу потому, что мне всё ясно и понятно. Я вызываю сотрудников в течение дня, когда происходят преступления. Они всё это рассказывают: что изъято с места преступления, кто подозреваемый и так далее. В итоге я полностью владею ситуацией, — рассказывает про рабочий процесс Сергей Викторович.
После погружения в повестку — заполнение необходимых журналов. Это ещё одна ежедневная обязательная процедура. Я насчитал не менее восьми журналов и книг учёта: от привычной книги учёта посетителей до совсем, на мой взгляд, «экзотического» журнала **** (привести название в тексте не могу по просьбе начальника отдела), куда нужно заносить показания одних необычных проб несколько раз в сутки.
Весь этот процесс растягивается ровно на час — до 7:45, а в 8 утра — официальное начало рабочего дня. Пересменка, планёрка и новые вводные. Дальше Сергей Ярченко меня предупреждает, что уйдёт отчитываться начальнику УМВД по Белгороду о суточной сводке, будет инструктировать оперативно-следственную группу, проверяя, чтобы все сотрудники были вооружены, и напоминая им, что общаться с людьми нужно деликатно.
Первый посетитель
После его возвращения в кабинет входит бабушка и начинает свой длинный рассказ про взаимоотношения с дочкой, с которой она живёт. По её словам, женщина не ухаживает за ней, издевается, дерётся. Мать думает, что причина этого поведения в том, что дочь недовольна, что мать жива. При этом сама признаётся, что однажды вылила на неё горячий кофе, когда та ударила её по лицу. С этих пор дочь стала «потише». Участковый беседовал с обеими женщинами.
Старушка утверждает, что она в здравом уме, но в большой опасности: дочь унесла к себе в комнату чайник, кухонный стол, микроволновую печь и сказала: «Пришёл твой конец!». Также она взяла кастрюлю, пробила её, сделав там четыре дырки. «Пусть участковый придёт и посмотрит кастрюльку. Там четыре дырки, и она не течёт!» — обращается к начальнику отдела с необычной просьбой женщина.
Дочь говорит: «Я тебя уничтожу! Будь ты проклята! Чтоб ты сдохла!». При этом сама женщина не стесняется при полицейском называть её то сявкой, то проституткой. А однажды женщина вызывала полицию сама, так как мать якобы на неё напала с ножом, хотя, по словам бабушки, она просто резала хлеб, потом взяла нож в руки и общалась таким образом.
Ладить с дочерью женщина не хочет; но хочет, чтобы она оставила её в покое и требует должного ухода за собой. Женщина просит, чтобы полицейские ей пообещали, что помогут дожить до смерти. «Так и напишите у себя: прожить до смерти!». «Мы будем стараться сделать всё возможное, чтобы вы пожили подольше», — успокоил женщину Сергей Ярченко.
В итоге разбираться в этой семейной драме с пробитой в четырёх местах кастрюлькой будет участковый, который обязательно опросит дочку, чтобы иметь в этой истории также мнение второй стороны.
Посетительница пробыла в отделе 43 минуты. Провожает её начальник отдела лично. Как потом мне пояснит: он не может иначе, потому что его воспитывали в уважении к старшим, поэтому он сам и готов уделять таким пожилым посетителям столько времени, сколько им нужно.
— Я понимаю, что у нас ненормированный рабочий день, но в то же время, если не реагировать на такие текущие жалобы, будет ещё хуже. Почему? Мы уделили внимание человеку, выслушали его, предприняли действия... Пусть я всё не охвачу: но каждому нужно уделить внимание, каждого вызвать, с каждым поговорить... Это я делаю, во-первых, чтобы общую картину иметь, во-вторых, чтобы дальше люди не ходили и не жаловались, что на их проблемы не реагируют. Я не хочу быть сухарём, я хочу быть ближе к ним...
У меня приёмный день — понедельник, но есть настойчивые посетители, которые приходят в любой день в дежурную часть и требуют со мной встречи. Я не могу отказать, потому что это будет не по-человечески, потому что человек, например, 1937 года рождения, пришёл с дома в ранний час. У меня есть уважение к старости. Каждый день принимает кто-то из заместителей, но таких людей я стараюсь принимать сам. Пусть я понимаю, что много работы и всего остального, но для меня это определённые принципы. Молодым я уже не буду, но таким, как они, мне рано или поздно быть.
Чёрствость нас подводит, неумение общаться с людьми, определённый гонор у молодых сотрудников... Я им говорю: научитесь общаться с людьми, и у вас будет меньше проблем, жалоб. Вникните, уделите внимание —они прожили жизнь, они помощи хотят. Разъясните им по-нормальному. В этом и заключается работа участковых уполномоченных: с народом жить вместе. Если человек хочет знать, что у него происходит на участке, он должен это делать. Надо работать на доверии с населением, потому что люди у нас много чего знают. И помогут, — уверен Сергей Викторович.
— Это всё традиционно. Каждый божий день. Вот уже на часах 10:35. Мы начали работать, когда ещё не было семи утра. Пролетело время? А вот у некоторых бытует мнение, что мы ничего не делаем. Всё, что сегодня видите, — не подставное. Это всё обыденное и ещё даже мало пока сегодня. Сейчас ещё пойдут заявители, через полчаса–час. А ещё есть текущие вопросы по личному составу, который я должен контролировать: ставить задачи, спрашивать с них, — объясняет начальник.
Вторые посетительцы
В кабинет заходят две женщины. Одна из них рассказывает о сожителе, который не оставляет её в покое: ломится в квартиру, устраивает скандалы, названивает, избивает. Несколько лет назад он сильно её избил, но она его простила. Сейчас же уже написала заявление в полицию.
Этот приём длится уже в разы быстрее: вся беседа и поручение участковому — провести профилактическую беседу с мужчиной, чтобы он выселился из квартиры, как хочет женщина, — заняли девять минут.
— Я хочу знать подробности, потому что сегодня, например, мужчина бьёт сожительницу, а завтра, не дай Бог, случится что посерьёзнее. Родственники скажут: мы приходили к сотрудникам полиции, но никто не отреагировал. Правильно?.. Нужно, прежде всего, с людьми нормально общаться, потому что они надеются на нашу помощь, пусть иногда это даже не в нашей компетенции. Мы должны повернуться к человеку лицом. Да, я не охвачу всего, но судят же не только по мне, а по всему отделу, по всем сотрудникам полиции. Поэтому всех этих заявителей, бабушек, я стараюсь к себе приглашать. Может, ей на душе станет легче. Я понимаю, что работу будем дальше продолжать, но охватить необъятное [нельзя], — признаётся начальник отдела.
Про работу с сотрудниками и методы воздействия на преступников
Дальше мы какое-то время вдвоём беседуем с полицейским о работе и её специфике.
— Я начинал работать в 90-е годы. Тогда работа строилась несколько иначе. И методы были другими... Преступники сами сразу видят и оценивают, кто же ты есть; предполагают, можешь ли ты к ним нужный подход найти. Талант оперов в том, чтобы найти ту самую струнку. От неё и плясать. Это определённое искусство... [Зачем] постоянно возить пьяных в отдел? Ну, привезёшь ты его, заплатит он 500 рублей, но он-то не хулиган... Когда молодёжь себя начинает вести агрессивно, на них надо обращать внимание, и старым людям тоже уделять время, — говорит Сергей Викторович.
— Почему полицейским обидные прозвища придумывают? Всегда будьте людьми, входите в ситуацию, слушайте людей. Когда дерзость, наглость со стороны кого-то — это одно, а когда просто спокойный человек — другое. Пусть даже он идёт и его пошатывает. Да, полицейский может и должен с ним провести профилактическую беседу, чтобы в отношении него никто не совершил противоправных действий, — это одно, но всё равно нужно оставаться людьми.... Я своим подчинённым говорю: самосовершенствуйтесь, читайте, смотрите. То, что вы там находите в «жёлтой прессе», ребята, это ни о чём. Интернет я воспринимаю как место, где я могу узнать какие-то новые вещи, которые я не знал до этого, — рассказывает Сергей Ярченко.
Ситуация: мужчина 1960-го года рождения вышел на улицу, перед этим выпив. В 23 часа позвонили в дверь медики — «заберите мужа». У него под глазом оказалась гематома. В 5 часов утра ему стало плохо. Позвонили в скорую — у него болит живот. В итоге он скончался. Сделали вскрытие: оказались немного повреждены печень и селезёнка. Есть знакомый, с которым он выпивал в этот день. Он рассказал, что мужчина несколько раз падал со скамейки, ему вызывали скорую. Были очевидцы этого, но от госпитализации он отказывался. В причинах смерти предлагают разобраться полицейским.
Про самообразование
— Я много читаю. У меня здесь книги лежат иногда, чтобы хотя бы полчаса иногда почитать. Дома есть библиотека, потому что я должен самосовершенствоваться, ведь жизнь меняется. Если бы у меня было время, я бы делал это ещё чаще.
Я считаю, что все должны читать классику, современную литературу, научно-публицистические книги, книги про войну. Меня, кстати, всегда удивляло: почему историки не могут сесть вместе и сверстать все события [Великой Отечественной] войны в одну энциклопедию. Каждый доктор исторических наук и профессор пишет по-разному. Да, есть архивные документы, которые остаются под грифом «Секретно», — к ним вопросов нет. Но мы же должны собрать всё воедино. Если событие было, значит было. А мы не можем до сих пор понять, сколько у нас на самом деле погибло тогда людей, — сетует собеседник.
Про участковых и оперативников
— Зацикливаться на том, что ты начальник не нужно, потому что рано или поздно этого не будет, и ты сам станешь таким же, как и обычные граждане. И когда ты поймёшь, что сюда приходить бесполезно, это нехорошо. Это не мания величия, это должность такая, при которой ты не только о себе должен думать, но и о коллективе. Все мы люди.
На сегодняшний день участковые должны обходить свой участок, вести профилактические беседы с алкоголиками, наркоманами, административниками, информировать население. Они должны делать обход, чтобы знать, что происходит на их территории. А теперь представьте, что приходит молодой сотрудник на работу, ему дают такую стопку материалов, как мы сегодня с вами изучали документы. Первая реакция — ступор... Ну ничего, потом привыкают, справляются. Глаза боятся, а руки делают.
Мы для того и служим, чтобы не забирать нарушителей, а просто по-человечески донести: «Ребят, вы молодые. Пожилые легли спать. Вы им мешаете, а они хотят отдохнуть». Некоторые понимают, а некоторые нет.
На сегодняшний момент у нас есть около десятка вакансий участковых. Я думал, что тяжело работать в уголовном розыске, но участковым тоже тяжело. Это две службы, которым нужно отдать дань уважения. Почему у участковых текучка? Потому что на самом деле очень тяжело. В розыске тяжело, и участковым тоже нелегко, потому что у них по должностным инструкциям обязанностей ещё больше, чем в уголовном розыске. Там своя специфика, здесь своя, но я считаю, что эти две службы и делают, по большому счёту, результаты. Это моё сугубо субъективное мнение.
— Простой обыватель считает, что если он вызвал полицию, то мы мгновенно должны приехать. На все преступления, которые касаются личности, мы молниеносно реагируем. Всё бросаем и выезжаем, потому что это жизнь человека. Что-то может немного подождать, а вот грабёж, разбой — молниеносно...
Если говорить о нагрузке оперов, то работы воз и маленькая тележка. Во всё нужно вникнуть, объективно разобраться. Представляете, сколько нужно терпения? Ни у каждого это получается, некоторые срываются. Начинают выходить с фразами: «Я больше не могу!». Я им говорю: «Подождите, имейте хладнокровие у себя в душе, с подозреваемыми нужно монотонно разговаривать. Взять их можно измором и убеждением». То, что у меня седые волосы, я старше — преступники сразу отождествляют с опытом, поэтому я оперативникам говорю: «Вы молодые, учитесь не только у меня, учитесь у всех, в любых случаях».
Был вызов, выехали на него молодые сотрудники, чтобы проверить «крики за стеной». Вышел парень. Сотрудники: «А что у вас тут происходит?» Парень: «Я с девушкой...». Они не понимают: «Ну, так что происходит?» Он повторяет: «Я с девушкой...» Выходит она, красивая, высокая, говорит: «У нас всё нормально». Полицейские только тогда поняли, что людям просто было хорошо, и они получали удовольствие.
Про воспитание детей
— Бытует мнение, что школа должна воспитывать, но нет, на мой взгляд, школа должна давать знания, а воспитывать должны родители... Мы детям своим упрощаем жизнь, мы всё берём на себя, потому что любим очень сильно, всё позволяем.
Про сдержанность
— Толерантность должна быть присуща полицейским, но иногда бывает с этим тяжело. Случается в голове закипает. Сдержанность сотрудника должна сама собой быть. Но мы тоже люди. Начинаем обычно корректно, деликатно, действуем методом убеждения: «Прекратите свои противоправные действия», но когда тебе начинают говорить «Да пошёл ты!» и так далее и тому подобное, сохранить хладнокровие очень непросто. Я понимаю, что если мы не готовы к такому, тогда, наверное, не должны работать в полиции. Но ведь таким образом фактически выходит, что мы — полицейские — как губка, которая должна впитывать, но ответной реакции не давать.
Бывают разные случаи в жизни. Я уже 30 лет прослужил, большую часть жизни отдал уголовному розыску. Но не у всех сотрудников может быть эта сдержанность, не все к этому психологически подготовлены, не каждый может всё это вытерпеть. Мы стараемся, доводим, инструктируем, что не надо и что не стоит делать. Понимает один, другой, а третий не поймёт. Отсюда жалобы, появляются различные ролики в интернете и так далее. Хотя иногда это даже хорошо: на эти ролики мы можем реагировать, потому что некоторые люди боятся к нам обратиться, а сами мы всё равно не сможем все углы и подвалы проверить, — говорит Сергей Ярченко.
Мужчина обратился с проблемой, что его обвиняют в том, что он перевозил товар (овощи), но повёз их к себе домой, а не на склад, и теперь с него требуют денежную компенсацию. Дополнительные подтверждения передачи груза отсутствуют. Просит полицию помочь ему.
Про проблемы, с которыми обращаются посетители
— Обращаются с разными вопросами: и кражи бывают, и просьбы утихомирить бомжей. Но самая большая проблема — это мошенничество. Как бы мы не инструктировали людей, всё равно они дают данные своих банковских карт, а мошенники списывают с них большие суммы.
![Восемь (не)секретов виртуальной безопасности. Сможете ли вы придумать надёжный пароль, который не взломают мошенники? [тест]](/assets/thumbnails/a7/a763e9639168848e4463ee88108d7b1a.png.avif)
Иногда выезжаем по вызову, но никого обнаружить не можем: при этом люди рассказывают то про шумную компанию в беседке, то про мужчин, которые пьянствуют на улице, то про драку. Приезжаем — а уже никого нет.
Одна бабушка систематически звонит, сообщает, что деньги пропали. Но на самом деле она сама забывает, куда их кладёт. Но что мы делаем? Конечно, приезжаем и ищем. Раз в две недели обязательно к ней выезжаем.
Приехали к одной женщине, а она «пошутила». Ей уже не нужна помощь. В итоге попала под объяснение.
Звонят: соседи курят, плюют с балкона. Приехали — соседи даже дверь не открыли, кто откуда плюет — непонятно. Заявитель не обратился. Или на гитаре играют и поют. Тоже приехали. Кто играет и поёт — непонятно. Надо понимать, что люди, когда видят патрульную машину, сами сразу разбегаются.
В полицию часто звонят, даже если дело не в нашей компетенции. Есть решение суда, есть судебные приставы, которые должны этим заниматься, но звонят всё равно нам.
Почти каждый день звонят по поводу того, что тревожат коллекторы: угрожают, требуют вернуть деньги. Разбирается с этим обычно участковый, — завершает мне рассказывать о полицейских буднях руководитель отдела.
Тест на возраст от начальника отдела полиции
Спросить у знакомого число, месяц и год рождения мамы с папой. Посмотреть на результат. Будут ли те, кто сходу не назовут этого? В большинстве случаев это будут молодые люди и девушки.
Вот такими вышли эти пять рабочих часов с начальником отдела полиции № 2. Провожал Сергей Викторович меня тоже лично и приглашал ещё как-нибудь прийти, чтобы убедиться, что такой ритм работы в отделе у них действительно каждый день. Возможно, когда-то я действительно повторю этот опыт, так как тоже не понаслышке как главный редактор знаю, что такое ненормированный «каждый божий день».
Справка «Фонаря»
Сергей Ярченко начал работать в правоохранительных органах в 1992 году, когда вернулся из армии. В уголовном розыске он проработал более 25 лет — начинал как младший оперуполномоченный и в итоге дослужился до начальника оперативно-сыскного отдела УМВД по Белгороду. В последнее время он возглавляет отдел полиции № 2.
Полицейский награждён медалями «За доблесть в службе», «За боевое содружество», «За безупречную службу» трёх степеней и другими ведомственными наградами.
