— Дим, расскажи,
как всё началось.
— Началось всё на позапрошлых выходных, 4–5 апреля. Нине стало плохо. У неё были обычные симптомы как при простуде: [высокая] температура, нос заложен, слабость, боли в груди. Но при этом такое состояние, что она почти постоянно валялась в кровати. Мы вызвали скорую, потому что перенервничали. Врачи приехали в масках и перчатках. А одна девушка была прямо вся укутанная, со всех сторон защищена. Врач, который с нами разговаривал, — у него только маска была, ну и комбинезон этот, глаза не были защищены. Они осмотрели, послушали, сказали, что коронавируса у неё нет и что, если температура будет расти, то надо сбивать её парацетамолом, но на всякий случай они сделали тест — сказали, что это чисто формальность. В конце всего сказали, что позвонят через два дня, если тест подтвердится. У меня вообще ничего не брали.
Она работает корреспондентом на местном телевидении, и ей пришлось взять два отгула — в понедельник и вторник, потом ещё два, в общем до следующего понедельника она просидела дома. Потом стало чуть полегче, и она в понедельник вышла на работу — деньги же надо зарабатывать. В общем там они сняли утром сюжет, но потом в обед, когда она уже сидела в редакции, ей позвонили и сказали: «Здравствуйте, как вы себя чувствуете? У вас коронавирус».
Я работаю продюсером, поэтому спокойно работал в это время дома на удалёнке. Сделал себе чаёк, сморю в окно — там скорая паркуется, думаю: «Ну, за кем-то приехали». В это же время мне звонит Нина и говорит: «Там скорой под окнами не стоит?», я отвечаю: «Стоит». [Нина говорит:] «Ну, это за мной». На этот раз это уже были «космонавты» во всей защите, скафандрах этих своих. Я вышел, сказал им: «А вы к нам!», и мы вместе сели её ждать. Ей где-то полтора часа от работы ехать, она собрала вещи и тихо, спокойно поехала домой.
— Обратно она также на метро полтора часа ехала?
— Ну да, а что сделаешь?
— Они могли бы выяснить, где она находится и забрать её оттуда на скорой...
— Ой, кому это надо?
— Так, а что они вообще делали?
— Это были сотрудники Роспотребнадзора. Они просто зарегистрировали нас, сфотографировали, чтобы внести в базу, по которой эти камеры собянинские тебя определяют (система распознавания лиц, которая установлена по всей Москве — прим. Ф.), заполнили там паспортные данные и выдали памятки, в которых вся полезная информация по коронавирусу, телефоны, куда обращаться, как на телемедицину собянинскую зайти. Там можно консультироваться у врачей удалённо. Меня тоже зарегистрировали, как сожителя. В общем, они нас на карантин закрыли.
На следующий день уже приехали врачи, тоже в защитных костюмах. Они послушали Нину фонендоскопом, взяли у меня пробы для теста на коронавирус. По лечению сказали, что у них есть какие-то сильнодействующие препараты от малярии. Врач сказал, что может нам их бесплатно дать, но у нас болезнь протекает в лёгкой форме, а у них побочные эффекты более тяжёлые, чем вред от вируса в данном случае. Мы отказались.
— А когда будет ясно, что ты точно заразился? Тебе тоже через два дня обещали позвонить?
— Я не знаю, когда официально будет ясно. Можно, конечно, ждать официального результата, и я пока не вхожу в эту официальную статистику заболевших, но для меня совершенно ясно, что я тоже заболел. Мы вместе живём, симптомы у нас практически одинаковые.
— Можешь подробнее о симптомах рассказать?
— У Нины, как я говорил, температура, кашель, слабость сильная. У меня всё это время был просто заложен нос. Знаешь, настолько заложен, что ты только ртом можешь дышать. Сейчас начался кашель, голова болит сильно, особенно утром и вечером — как будто алкоголь в голову ударил — очень противное состояние и температура. У Нины температура всё время держится ровно 37, а у меня скачет — от 37 до 38 и больше поднимается. Мы даже стали записывать [уже после нашего разговора Дима рассказал в инстаграме, что его состояние ухудшилось, и ночью, по его словам, он стал просыпаться в холодном поту, который держится около десяти минут].
— Как вы продукты покупаете, раз вам нельзя выходить из квартиры?
— Воду мне знакомый привёз. Случайно выяснилось, что он в Москве рядом с нами живёт. Когда он увидел, что мы заболели, согласился привезти нам воду, 50 литров — десять баклашек по пять литров. Он привёз, отошёл на десять метров (смеётся), и я забрал. А еду — курьеры, доставки работают. В Москве с этим проблем нет, продукты можно заказать в той же «Пятёрочке», и тебе их привезут. Оплачиваешь в приложении, тебе оставляют под дверью, забираешь — и всё. Тут и до карантина это работало, поэтому никаких проблем. Меня в плане Белгорода это больше всего и волнует, у вас там-то такого нет. Если у вас тоже всё закроют, то я не знаю, как люди будут жить.
— А до того, как вы узнали, что заболели, вы ходили за продуктами?
— В этом весь прикол. Нина болела и лежала дома, а я ту неделю между вызовом скорой и днём, когда мы узнали [что у Нины коронавирус], спокойно ходил на почту, в «Пятёрочку». Причём Нина до этого везде в маске ходила и перчатках, а я только внимательно относился к «социальной дистанции», а в маске и перчатках не ходил, потому что они не сильно помогают.
— А Роспотребнадзор выявил людей, с которыми она контактировала?
— Да. Её опрашивали, выяснили, с кем она по работе общалась. Там даже такая история была, что на съёмки они в тот день на такси поехали. Это уже потом выяснилось, так что таксисту, видимо, тоже достанется.
— Точное число, с кем проконтактировала Нина, неизвестно?
— Они же перед нами не отчитываются, я этого не знаю. Канал, на котором Нина работает небольшой, — 7-8 человек, их всех отправили на карантин, плюс люди, с которыми она контактировала по работе, таксист, наверное этот, не знаю.
— Так а у вас есть предположения, где она могла заразится?
— Нет, как ты поймёшь? Это я дома сижу целыми днями, а она же ездила на работу — где угодно могла подцепить.
— Есть проблемы с соседями, коллегами, которые узнали, что у вас коронавирус?
— Да нет, все спокойно приняли, поддерживают. [Когда я стал рассказывать в сторис в инстаграме о своём состоянии] мне человек шесть написали, что у них такие же симптомы, и что, кажется, они уже переболели [но официально диагноз им не ставили]. У Нины весь канал на работе закрыли на карантин. У меня на работе тоже один, но мы ещё до всего этого все на удалёнку перешли. Соседи, мне кажется, немного боятся, когда слышат, что наша дверь открывается, когда мы мусор выкидываем.
Смешно было, когда перед тем, как мы узнали, к нам приходили из управляющей компании. Два человека, один просто в маске и перчатках, а второй с таким промышленным опрыскивателем и в костюме. Они спросили у меня, можно ли отработать тамбур антисептиком, я сказал, что можно, они его весь залили, оставили на полу канистру на два с половиной литра, чтобы руки там мы могли обрабатывать и всё остальное. Я тогда ещё подумал: «Как круто в Москве управляющие компании работают, так слаженно», а потом уже, когда мы узнали, что у нас коронавирус, я понял, что, скорее всего, им позвонили из Роспотребнадзора, рассказали, что в доме есть заражённые,и они кинулись всё обрабатывать.
Я удивился, как много людей не верят в существование коронавируса. Я начал снимать видосы в «Тик-ток» и просто каждый раз охреневаю от комментариев там. Люди на полном серьёзе доказывают, что я актёр или что мне заплатили за это, что коронавируса не существует и я плохо играю [роль заразившегося].
