«Это чей-то заказ». Противники, защитники и сотрудники первого в России завода премиксов — об «экологической катастрофе»

Корреспондент «Фонаря» вместе с экологом и активистом организации «Зелёный фронт» побывали в окрестностях «Завода премиксов № 1» в Шебекине, чтобы выяснить, повлияли ли отходы предприятия на экологическую обстановку в городе и окрестностях.

— Люди часто преувеличивают, поэтому лучше съездить самим и посмотреть, что там происходит, — говорит Кирилл Болгов, эколог.

Он — представитель экологической организации «Зелёный фронт». На правах общественного активиста Кирилл ездит по области и фиксирует экологические нарушения: несанкционированные свалки, залитые поля или просто закопанные в землю отходы.

— Наша задача действовать в рамках правового поля. Мы не любим паникёров и истериков, которые кричат об экологической катастрофе, когда нас зовут. Мы приезжаем на место, фиксируем и если что-то находим, то пишем жалобы. В последнее время это начинает работать. Поэтому и в Шебекино я сам хочу съездить, посмотреть, что там на самом деле происходит.

Мы едем по трассе «Шебекино–Белгород», чтобы проверить новое видео, которое выложили в сеть шебекинцы. Авторы ролика засняли некую белую жидкость, которая якобы течёт с завода премиксов № 1. Создатели видео опасаются, что эта жидкость может попасть в природную зону, где бьют родники. После публикации видеоролика местное отделение КПРФ предложило шебекинцам провести митинг, посвящённый экологической безопасности.

— На фоне выборов всегда сложно работать. Политики ищут темы, на которых они могут заработать себе очки. Поэтому ситуация с заводом сейчас кажется ещё неоднозначнее, — поясняет Болгов. — Мы все уже ждём, когда пройдут выборы, чтобы выдохнуть... Это точно этот завод?

Для человека, который не знаком с местностью, понять, что перед ним находится ЗАО «Завод премиксов № 1», — сложно. Неприятного запаха рядом нет, вокруг зелёные поля, стоков и белой жидкости неизвестного происхождения тоже не видно. На вывеске читаем: «Центр инновационных биотехнологий».

Объехать завод и осмотреться нельзя: все прилегающие дороги перекрыты шлагбаумами. Но через один всё-таки проехать можно: рядом с ним, в объезд перекрытия, образовалась ещё одна грунтовая дорога.

— Вообще я через перекрытия и заборы обычно не лажу: можно и по башке получить. Но здесь мы формально ничего не нарушаем.

Вдоль завода расположено большое поле. Чуть дальше стоит специально построенная электрическая подстанция, около которой Кирилл останавливает свою машину. Он достаёт фотоаппарат и начинает снимать.

— Так, ну вот какие-то трубы, — говорит он.

Четыре пластмассовых прорезиненных шланга идут с территории завода, концы двух из них видны здесь же, остальные — уходят далёко в соседнее поле. Именно на этом поле местные жители якобы заметили поток отходов.

— А вот и гости, — мы не успеваем сфотографировать все шланги, потому что примерно через минуту после остановки к нам подбегает охранник, потом приходит заместитель начальника охраны и сам начальник.

Мужчины требуют наши паспорта, грозятся сдать полиции и активно интересуются, кто мы такие.

— Вот, у меня права есть, смотрите. Мы активисты, приехали проверить слухи о вашем заводе. Просто понимаете, вокруг столько врут, что мы решили сами посмотреть, как у вас тут. И знаете, всё нормально: вони нет, лягушки рядом в канаве прыгают. Наверное, кто-то преувеличивает проблему. За шлагбаум переехали? Так мы его не видели, просто поехали и всё, знать не знали, что тут какая-то охраняемая территория, — по факту Кирилл вообще не обязан объясняться и предоставлять документы охране, потому что здесь никакая не охраняемая территория завода: она рядом, за двухметровым забором. Но такая тактика спустя полчаса даёт свои результаты.

— Да нас уже задёргали, — начинают жаловаться охранники. — Это чей-то заказ, вы чувствуете? Запаха на заводе нет! Ну да, где-то там были нарушения, за которые нам выписали штраф. Но всё равно, это обычный крахмал. Да, он может вонять, но вы тесто обычное положите на три дня, оно тоже завоняется. Яда там никакого нет.

— А это что за трубы? — интересуется Кирилл.

— Это обычный слив.

— Так а вот эти две, которые в поле идут?

— Нам хозяин поля «спасибо» говорит, что мы ему сливаем, — охранники не уточняют, что именно идёт по трубам. — Давайте мы вас внутрь заведём, покажем, что у нас уже стройка началась.

***

Напомним, в конце августа завод оштрафовали за то, что отходы предприятия складывались на местных иловых картах (отстойники для канализационной воды — прим. ред.). Отходы оказались четвёртого класса опасности. Это не очень страшно, но достаточно для того, чтобы их нельзя было просто оставлять на городской очистной. Оставленные отходы летом нагревались на солнце, воняли и раздражали местных жителей. Они, в свою очередь, обращались в Росприроднадзор, который спустя несколько проверок оштрафовал завод на 200 тысяч. «Это как если бы я два рубля заплатила», — говорили тогда местные пенсионеры.

Оказалось, что очистные системы завода не справлялись с переработанным материалом, который вывозили на отстойники через дорогу. Штраф заплатили, пообещали построить у себя ещё одну очистную станцию, а имеющиеся отходы до окончания строительства вывозить на специальный полигон. Неприятный запах периодически продолжал ощущаться на улицах Шебекина и близлежащих сёл. Горожане продолжали злиться и винить завод во всех своих несчастьях, мол дети стали чащи болеть, бессонница и воспаления у аллергиков.

— Вот смотрите, какой котлован вырыли, — охранники теперь стали нашими экскурсоводами, показывают место строительство новой очистной. — Уже залили фундамент, через год будет готово. Местные говорят, что у нас вообще очистных нет, так это неправда. Вот они, смотрите.

После такой экскурсии нас отпустили, но на всякий случай записали паспортные данные.

Дальше мы едем к месту, расположенному в нескольких километрах от завода, где, судя по видео, местные жители и видели отходы. Там действительно по обе стороны от дороги обнаруживаем две лужи белой жидкости, от которой чувствуется еле ощутимый запах прокисшего молока.

— Разливы небольшие, исходя их того, что заметно... Жёсткого химического запаха я не наблюдаю, — поясняет Кирилл. — Скорее запах дрожжей, он не едкий. То, что оседало на почве... Чувствуется, что это скорее похоже на муку.

Мы прошли вдоль дороги, лужа из белой жидкости была локальная. Представитель «Зелёного фронта» говорит, что никакой угрозы природе нет. Цветы действительно завяли, но они могли завять и от лужи воды: вопрос меры. Главное — нет запаха.

А вот почувствовали его мы уже в двух километрах от места розлива, когда возвращались по дороге обратно в город. Решили поехать на иловые карты, чтобы проверить, откуда всё-таки он берётся. Когда ехали по грунтовой дороге мимо отстойников, заметили ещё одну машину, которая начала следовать за нами. Решаем её пропустить. Белый кроссовер проезжает немного вперёд, останавливается и полностью перегораживает нам дорогу. Из машины никто не выходит.

— Ну и что? Будет он нам что-нибудь говорить? — Кирилл спокоен. — Нет? Ладно поехали с другой стороны доедем.

Мы выезжаем с иловых полей и едем на очистную станцию. Она прилегает к иловым картам, которые хорошо просматриваются со станции.

— Так сейчас поиграем в сыкологов, — Кирилл достаёт бинокль. — Вот почему нас туда не впустили, — в трёхстах метрах от нас на иловых картах дежурят два человека в камуфляжной форме.

Понять, что они охраняют невозможно — рельеф карт неровный. По идее, и охранять там нечего: обычные отстойники, в которых отлёживается канализационная вода. Не найдя источника неприятного запаха, уезжаем.

***

— Вы дома себе выкопайте яму, туда залейте говно и нюхайте. А мои дети это нюхать не будут. Не надо делать промзону из Шебекина! — на следующий день в Шебекине проходит митинг, который организовало местное отделение КПРФ.

Недовольные горожане ругаются с другими недовольными горожанами, которые работают на заводе. Последних явно меньше. На акцию пришли около ста человек.

— Я не болел никогда, а теперь кашляю! Что? Противогаз надень и улыбайся! — возмущается один из участников митинга.

Представителей районной администрации на митинге не было, были только члены партии, которые зачитывали свои обращения. Среди участников были и охранники, которые днём раньше проводили для нас с Кириллом экскурсию по заводу. Мужчины никак себя не обозначали, но наблюдали. После официальных речей перед людьми поставили свободный микрофон. Мужчины и женщины изливали душу и требовали, то закрыть завод совсем, то закрыть только на время до завершения постройки очистных сооружений.

— Мы вчера там были. Лужи видели, но запаха там нет, — разговариваем с Анатолием Поздняковым, городским активистом. Именно его фотографии белой жидкости опубликовали на одном из городских сайтов.

Фото вшебекино.рф

— А его там не будет. Запах от чего? Их сливы начинают бродить: выделяется сероводород и аммиак. Поэтому воняет. Но это происходило при высокой температуре, когда у нас было лето. Зимой оно вообще вонять не будет.

— Запах был какое-то продолжительное время?

— Всё лето. Мы когда начали возмущаться, они почистили биопруд (биопруд — часть иловых карт — прим. ред.), и вонять стало чуть-чуть меньше. Но люди всё равно чувствуют запах. У нас же рыба в реке подохла, потому что они качали свою гадость на поля, а потом пошел сильный дождь: и вместе со сливом это всё ушло в реку (по мнению эксперта из «Зелёного фронта», превышение предельно допустимой концентрации какого-либо вещества в воде — только одна из возможных причин, по которой погибла рыба в реке Нежеголь в конце июля — прим. ред.). Я это дело сфотографировал, принёс им, а они говорят: «Попробуйте докажите».

— Моя фамилия Розаев. Я работник Завода премиксов № 1, — слышится из динамика. К свободному микрофону подошёл мужчина предпенсионного возраста. — Я так же, как и вы, здесь живу, и мне тоже неприятно всё то, что называется «запахом», который не травит... А просто неприятный запах...

— Каждый второй ребёнок с ларингитом! Защитник нашёлся! — выступающий слишком рано обозначил свою позицию, теперь его не слышно за гулом возмущающийся толпы.

Мужчина пытается объяснить, что завод открыт для любой инициативной группы, которая захочет проверить его, что на заводе идеальная чистота, а то что хранилось на иловых картах, это даже не отходы, а брак производства, потому что завод первый в России, и технология ещё до конца не отработана, поэтому и заводские очистные не справлялись, а сейчас строят ещё одну станцию, чтобы утилизировать всё на месте, а не вывозить на полигон.

Эту версию подтверждает Анатолий Поздняков, мы слушаем выступление, которое периодически прерывается гулом толпы. Активист говорит, что у завода из-за неотлаженного производства треснул ферментёр, из которого и выливается тот самый бракованный продукт.

— Я работаю технологом на заводе, — к микрофону подходит женщина. — В том, что хранилось на иловых картах, нет ничего ядовитого, там не никакой ужасной бактерии, и ваши дети не могут болеть из-за запаха, я сама мать двоих... — к женщине толпа настроена ещё хуже чем к мужчине — ей не дают даже закончить выступление.

— Вы видели эти лужи? — показываю ей фотографии на телефоне, когда она покидает импровизированную сцену.

— Что это вообще? И где это было?

— Мы сняли это рядом с полем, где находится завод. Возможно, это идёт с территории завода через трубы, которые лежат в поле.

— А чего ты очистные наши не показал? — охранники, которые вчера любезно проводили экскурсию, теперь охраняют женщину от внимания. — К тебе вчера по-людски...

— Там раньше было колхозное поле, и лежали трубы для орошения этого поля. Видно, эти трубы просто прогнили, и та вода, которая в них собралась, вытекла, — отвечает женщина. — Там нет ничего такого, из-за чего может умирать рыба, например. Вы видели, как далеко от нашего завода находится река? Мы что туда вёдрами носили что ли?

— Поехали, поехали, — мужчины не дают поговорить, — вы натуральные провокаторы.

***

После митинга мы едем с Анатолием Поздняковым к месту, где были обнаружены сливы. Он ведёт мне показать лужу, о которой вчера Кирилл говорил, что она не так опасна, как об этом говорят местные жители.

— Опа! Пропололи, смотри, — Поздняков обращает внимание на поле рядом, где тоже был разлив белой жидкости. Только теперь это не лужа, я маленький поток, который тянется из-за полевого горизонта. Сам поток прополан, чтобы замедлить течение. Образовавшийся ручей неглубокий, но длинный и с широким руслом. Есть слабый запах.

— Давай снимай, как они нас «не заливают».

На обратном пути активист захотел показать тот самый биопруд, на который завод сливал отходы до того, как его оштрафовали. Доехать на машине нельзя: дорога перекрыта шлагбаумом. Вплотную подойти к пруду мы так и не смогли: как только зашли за шлагбаум к нам направился мужчина, который недвусмысленно сказал: «Вы дальше не пойдёте. Это территория завода. Все вопросы к директору».