— Кирилл, расскажи для тех, кто ни разу не слышал о «Зелёном фронте», что это такое? Сколько вас в организации? Как ты туда попал и стал координатором?
— «Зелёный фронт» — это межрегиональная общественная экологическая организация. Работаем в разных регионах России. Занимаемся выявлениями нарушений природоохранного законодательства и их устранением. Узнал об организации, когда искал в интернете партнёров для сотрудничества по одному из проектов на прошлом месте работы. Посмотрел на сайте, чем занимаются, и понял, что дело достойное и нужное. Связался по указанному адресу с руководителем природоохранных проектов. Мой трудовой опыт и образование также оказались подходящими.
Кирилл Болгов, фото из личного архива
— Как вы работаете? Объясни механизм: к вам поступают жалобы от жителей на свалки или вы сами выезжаете в «поля» и обнаруживаете нарушения? Что делаете дальше? Как взаимодействуете с органами власти и другими организациями? Как на вас реагируют? Какой итог?
— Это и общественный экологический мониторинг — то, что ты назвал выездом в «поля» и жалобы от неравнодушных граждан, активистов других организаций, нередко информацию дают журналисты. Кроме того, всё это, зачастую, совмещается. Так получается синергетический эффект — выезд с активистами и журналистами в «поля», где уже ждут неравнодушные граждане. Но это в идеале. Помимо этого, ведётся большая аналитическая работа, исследуется статистика, карты (кадастровые, спутниковые, бумажные), мониторятся СМИ и официальные источники. Бывают неожиданные подходы, одним из неявных, но весьма неожиданных источников стали сайты и газеты бесплатных объявлений.
— «Зелёный фронт» имеет отношение к политическим партиям (например, тем же «Зелёным»)? За счёт чего он существует? Есть какое-то централизованное финансирование или это исключительно добровольческие инициативы?
— Когда-то в 2007 году «Зелёный фронт» имел отношение к партии «Зелёные». Наш руководитель Сергей Виноградов выдвигался в Госдуму от Санкт-Петербурга. Но партия распалась, перешла в «Справедливую Россию», а теперь опять возрождается.
В настоящий момент политической деятельностью мы не занимаемся. Произошло это, с одной стороны, как раз для того, чтобы работать непредвзято и независимо, с другой — в связи с тем, что конъюнктура общественной и политической жизни изменилась. На сегодняшний день наше государство заинтересовано в общественной работе. На неё выделяется финансирование в виде грантов.
«Зелёный Фронт» выполняет такие федеральные программы, как «Экология сельского хозяйства», «Обращение с отходами производства и потребления». Есть возможность совершать выезды, вести документооборот и полноценно работать. Однако собственный автопарк и с десяток автомобилей — это пока не про нас. Кроме того, существует раздел добровольных пожертвований.
|
|
— Перечисли наиболее весомые достижения «Зелёного фронта» в Белгородской области. Есть уже такое дело, за которое ты гордишься?
— Конечно же есть! Одним из первых серьёзных дел стал мусорный полигон в Октябрьском Белгородского района. Там отвал тлеющего мусора сгребался в озеро бульдозером. В Государственном реестре этот объект не числился и вообще был незаконным. Мы всё зафиксировали, сформировали запросы, и уже в феврале полигон был закрыт с планами на последующую рекультивацию. Тогда хорошо сработали все: и прокуратура, и управление экологической безопасности, и Росприроднадзор, и Роспотребнадзор. Потом была огромная дымящаяся свалка возле Алексеевки, на которую везли мимо нового полигона, чтобы, по-видимому, сэкономить. Вонь от неё порядком надоела жителям близлежащих улиц. Мы с нашим председателем Сергеем Виноградовым, а также с местным активистом тогда в округе за день зафиксировали свыше десятка различных нарушений. Совершенно разные масштабы, но каждое законченное дело, каждое приведённое в порядок место искренне радует.
— В Белгородской области до конца года должны ввести раздельный сбор мусора. Как ты оцениваешь это решение? Будет ли оно жизнеспособным, или это, на твой взгляд, ещё один проект, который будет работать только на бумаге в виде регламентов и рекомендаций?
— Вместо того, чтобы оценивать решения государственной власти, лично я предпочёл бы найти возможности их исполнения. Новое законодательство подразумевает снижение угрозы на окружающую среду. С 2017 года захоранивать перерабатываемые отходы будет нельзя. Для этого хочешь, не хочешь — надо налаживать диалог бизнеса, власти и общественников. Только в этой связке получится достаточно быстро преодолеть сложившуюся в регионе ситуацию. А ситуация такова:
- нет ни одного полигона без негативного воздействия на окружающую среду;
- территориальная схема обращения с отходами у нас разрабатывалась почему-то не специализированной организацией, а департаментом ЖКХ. Нас с нашими фактами там попросили подождать, когда её утвердят и опубликуют на официальном сайте;
- в территориальную схему, по нашим данным, собираются включать объекты размещения отходов, которые на сегодняшний день не соответствуют требованиям действующего законодательства.
Я не знаю технологий, которые в 2017 году смогут «подсунуть» под слои уплотнённых отходов, захораниваемых с 1964 года подложку, которая будет препятствовать попаданию фильтрата в грунтовые воды. Не знаю я также технологий, которые смогут препятствовать возгоранию отходов, которые накапливались десятилетиями с нарушениями технологии.
— Как простой человек может определить разрешённая (санкционированная) это свалка или нет? В каких случаях ему есть смысл вам направлять обращение? Как лучше всего и оперативнее это сделать? Сколько вообще у нас в регионе официально зарегистрированных мест, где можно размещать мусор?
— Простой человек может попробовать на объект этот зайти и выбросить там что-нибудь. Если получилось — значит свалка незаконна. Если не пустили, и всё огорожено, то, скорее всего, это полигон с лицензией, находящийся в государственном реестре объектов размещения отходов. Иного не дано. Все остальные свалки, места временного хранения и прочие объекты, пусть даже санкционированные тем или иным чиновником, — вне закона, по крайней мере, федерального под номером 89.
Направлять сообщения стоит в случае, если человек видит свалку на территории населённого пункта, если объект размещения отходов горит или сильно дымит, если гражданин видит, что на объект бесконтрольно въезжают автомобили и сбрасывают мусор, если мусоровозы, выезжающие с объекта, не обмывают дезинфекционным раствором. Кроме этого, в любых случаях, в которых гражданин подозревает, что его конституционные права на экологическую безопасность нарушают, можно посоветоваться с общественниками.
По данным открытых источников, полигонов, присутствующих в государственном реестре объектов размещения отходов (ГРОРО), у нас в области десять.
— Чем, помимо незаконных свалок, занимается «Зелёный фронт»?
— Как я уже сказал, мы реализуем ещё и программу «Экология сельского хозяйства». Неоднократно штрафовали предприятия за размещение отходов на землях сельскохозяйственного назначения. С областным управлением Россельхознадзора у нас наладилось продуктивное взаимодействие.
Замечаю, что на некоторых предприятиях начали понимать, что навоз — далеко не всегда полезное удобрение, и сваливать его в кучу, как раньше, не стоит. Кроме того, пристально следим за порядком в сфере обращения с ветеринарно-санитарными отходами — трупами животных, а также стараемся в меру сил работать над предотвращением попадания вируса АЧС в Белгородскую область.
|
|
— На недавний «круглый стол», на который вы приглашали общественные организации, представителей власти и журналистов, пришли только общественники с журналистами. Как ты считаешь, почему так произошло? На вашу деятельность не хотят обращать внимания или тут какая-то другая причина?
— Мы недавно провели «круглый стол» с представителями общественных организаций, на который действительно никто из представителей профильных ведомств, к сожалению, не пришёл. Там были озвучены факты, которые у нас есть, предложения, решения, которые можно реализовать. Многие присутствующие также поделились ценными знаниями. К примеру, кто-то из журналистов рассказал, что была новость о строящемся в Губкине полигоне ТБО с отсутствием негативного воздействия на окружающую среду. Для присутствующих, например, это стало новостью.
Хотят или не хотят — это категория эмоциональная, оценочная. Мы действуем в рамках правового поля и стараемся развивать институты гражданского общества. Не получилось в этот раз — попробуем после выборов или после того, как будет окончательно согласована территориальная схема обращения с отходами без учёта мнения общественников и фактов, ими зафиксированных. Мы уже обратились к губернатору со своими предложениями. Возможно, его решение поспособствует конструктивному диалогу общественников и власти. Надеемся, что к концу года губернатор запустит экологический совет (в начале августа 2016 года экоактивисты направили Евгению Савченко предложение о создании экологического совета — прим. ред.). Если этого не случится, то мы сочувствуем власти.
