«Мы жили за стеной — теперь она рухнула». Как прошли прения по делу Ильи Зелендинова, обвиняемого в убийстве пациента

Первой начала подводить итоги уголовного дела гособвинитель Ольга Хоботкина. Она напомнила, что, по версии следствия, 29 декабря пациент Вахтин «неумышленно» нанёс удар медсестре Кучме («немного пошатнулась, никакими частями тела ни о какие предметы не ударялась»), которая делала ему промывание желудка, тогда как она сообщила Зелендинову об умышленном ударе. «Возмущённый» Зелендинов проявил «крайнее неуважение к нормам морали», схватив Вахтина и «швырнув» его в смежный кабинет, а его сопровождающему Авилову нанёс не менее 13 ударов. Против Зелендинова, по версии обвинения, говорило и то, что он осознавал физическое превосходство перед Вахтиным и Авиловым, а также осознавал возможные последствия удара в область каротидного синуса. Причиной смерти пациента, по словам прокурора, стала острая сердечная недостаточность с рефлекторной остановкой сердца. Хоботкина напомнила объяснение Зелендинова, утверждавшего, что он отправился в другое отделение больницы за Вахтиным, чтобы «завершить медицинскую манипуляцию», которую не удалось закончить медсестре Кучме. «Полагаю, что версия подсудимого не нашла своего подтверждения в ходе судебного следствия», — заявила прокурор.

Обвиняемый Илья Зелендинов

Прокурор обратила внимание на расхождение показаний свидетелей в отношении того, был ли Вахтин в тот день пьяным. Такую версию заявили медсёстры Кучма и Чеботкова, которые промывали желудок Вахтину. В то же время сторона потерпевших и медики скорой помощи, доставившие пациента в больницу, отрицали запах алкоголя.

По данным экспертиз, Вахтин не болел ничем, что могло привести к острой сердечной недостаточности. «У меня нет оснований утверждать, что Зелендинов желал наступления смерти Вахтина, однако исходя из расстановки событий, наличия медицинского образования, Зелендинов мог и должен был предвидеть такой исход событий», — говорила Хоботкина.

Гособвинитель заявила, что гражданский иск потерпевших (ранее они суммарно попросили 7,5 миллиона рублей компенсации морального вреда) не должен быть удовлетворён, так как по закону компенсация морального вреда юридическим лицом за действия своего работника возможна только при совершении работником своих трудовых обязанностей. «Причём не просто во время исполнения, а в связи с исполнением», — уточнила прокурор, а в момент совершения преступления, по данным обвинения, этого не происходило.

В итоге Хоботкина попросила суд признать Зелендинова виновным по части 4 статьи 111 и пункту «А» статьи 116 УК РФ и заключить под стражу суммарно на десять лет и шесть месяцев. Прокурор добавила, что также просит на три года лишить обвиняемого права заниматься медицинской деятельностью, а гражданский иск потерпевших оставить без удовлетворения.

Потерпевшая Татьяна Гринёва, дочь Евгения Вахтина, ограничилась просьбой о «максимальном сроке» для бывшего врача-хирурга.

Её адвокат Александр Шпай сказал, что согласен с доводами гособвинителя. «Хоть это и не сходится с юридической позицией, мои доверители считают, что произошло убийство», — заявил адвокат и начал объяснять, почему гражданский иск всё же стоит удовлетворить. Шпай пояснил, что ни в одном документе не прописано, что является рабочим местом Зелендинова, а значит он мог работать по всей больнице. «Вся территория больницы — зона ответственности работодателя. Как минимум больница на своей территории должна обеспечить безопасность. То, что она не обеспечила безопасность и допустила подобную ситуацию, говорит о косвенной вине работодателя», — заявил адвокат.

О сумме компенсации морального вреда Шпай сказал, что в целом его подзащитная Татьяна Гринёва не против проведения экспертизы её морального состояния (на этом настаивали представители горбольницы № 2, предложившие провести исследование в институте Сербского в Москве), но денег на поездку в Москву у неё нет.

«Наказание просим самое суровое», — завершил адвокат.

— Он принёс много горя в нашу семью, — не глядя в сторону Зелендинова, взяла слово гражданская жена погибшего Инна Сергеева. — Прошу справедливого и сурового наказания. Мы жили все за стеной, за этой. Теперь стена рухнула. Мы остались незащищёнными, страдают дети. Это был хороший, добрый человек, который помогал и советом, и делом. Может, станет нам легче, если будет справедливое и суровое наказание.

«Максимального» наказания попросил и потерпевший Авилов.

Потерпевший Александр Авилов (в центре)

— Евгений был мой второй отец, всегда и во всём помогал. Родного человека потерял. За что, Илья?! — спросил у Зелендинова он.

Адвокат Ирина Лочканова заявила, что версия Зелендинова о завершении манипуляции Кучмы «неправдоподобна и не выдерживает никакой критики». Усомнилась адвокат и в показаниях медсестры, которая рассказывала в суде о «страшных болях», возникших после якобы умышленного удара Вахтина. По мнению Лочкановой, на видеозаписи из терапевтического корпуса видно, что Кучма не держится за ногу, а спокойно приходит в кабинет вместе с Зелендиновым и указывает на «избившего» её пациента. «Да и версия Кучмы, видимо, выработанная по договорённости с Зелендиновым, о том, что они пошли выполнять медицинскую помощь, надумана и маловероятна», — говорила Лочканова. Защитник потерпевших призналась, что не знает, что сказала Кучма Зелендинову, но, по её мнению, бывший врач явно шёл наказать обидчика девушки. «И наказал», — резюмировала Лочканова.

По её мнению, Авилов и Вахтин нисколько не угрожали Зелендинову, о чём обвиняемый говорит, «чтобы смягчить свою вину за тяжкое и циничное преступление». «По нашей версии, всему причиной стала дерзость и вседозволенность. Думаю, немного найдётся людей, которые вот так жестоко начнут избивать совершенно незнакомых людей. Он не стесняется присутствующих коллег-женщин, ругается нецензурно. Посмотрите, как он не только избивает, но и унижает Авилова!» — сокрушалась Лочканова.

Адвокат призналась, что за всё время судебного процесса не увидела у Зелендинова раскаяния — «только страх потерять свободу на длительный срок».

— Мне и грустно, и стыдно, что в суде врут ещё и медики, видимо, пытаясь защитить честь своих белых халатов или из профессиональной солидарности. Было очень неловко слушать их рассказы, но пусть это будет на их совести, — заявила Лочканова.

По поводу гражданского иска адвокат пояснила, что «не думает, что какой-то психиатр сможет установить степень нравственных страданий». Сумму компенсации Лочканова объяснила имеющейся «судебной практикой».

— Вахтин лежал замертво: через него перешагивали, об его ноги спотыкались. На него никто не обращал внимания. Ни на Вахтина, ни на Авилова, который был весь в крови. Кто-то дал ему тряпку — вот и вся медицинская помощь. Допустим, Зелендинов находился в состоянии крайнего возбуждения, но остальные врачи? — удивлялась защитник потерпевших.

По её мнению, косвенная вина больницы выразилась и в «неправильном подборе персонала», и в том, что руководство не донесло до работника, что он не должен покидать рабочее место, не должен так реагировать на слова медсестры, а вместо этого вызывать полицию, которая «очень быстро приехала в тот день». «Если представители больницы заявляют, что вины больницы нет, почему был уволен ряд руководящих работников?» — продолжала задавать риторические вопросы Лочканова.

Юрист Юрий Боженко, представляющий интересы горбольницы № 2, начал со слов соболезнований близким и знакомым Евгения Вахтина. «Мы относимся к случившемуся как к трагедии. Участвуя в этом деле, больница выражает и человеческую, и юридическую позицию. С человеческой позиции мы бы хотели понимания, что не всегда юридические каноны могут быть поняты и соответствовать тем нормам общечеловеческим моралям, которые есть», — сообщил юрист.

Он объяснил, что многие действия его стороны в суде связаны с необходимостью состязаться в суде.

— Трагедия коснулась всех сотрудников больницы, но все оставались на рабочих местах, выполняя служебный долг и ежедневно спасали жизни, — заявил Боженко.

Представитель городской больницы № 2, юрист Юрий Боженко

Юрист повторил за гособвинителем, что нормы права в данном случае предполагают компенсацию морального вреда юридическим лицом за работника только при исполнении им своих трудовых обязанностей или по заданию работодателя. При этом он подчеркнул, что нормы УПК не дают стороне потерпевших заменить «ненадлежащего» ответчика, что было сделано ранее — сначала требования о компенсации морального вреда предъявлялись к Зелендинову, а затем к больнице. «Таким образом, иск не может быть удовлетворён уже хотя бы поэтому», — заявил Боженко.

— Вопрос о том, выполнял ли Илья Зелендинов функцию врача-хирурга на момент содеянного, является ключевым для этого спора, — заявил адвокат. По его словам, ранее он задавал довольно абсурдный, но юридически логичный и правильный вопросы стороне потерпевших: выполнял ли трудовую функцию Зелендинов, когда бил Вахтина и Авилова, и если да, то какую?

«Нахождение в терапевтическом корпусе Ильи Зелендинова не было связано с его трудовыми обязанностями и не было связано с его рабочим местом», — заключил юрист.

Судья дал слово обвиняемому. Илья Зелендинов начал читать по листу.

— Я ещё раз приношу свои извинения родственникам Евгения Петровича Вахтина, прошу поверить, что все произошедшее — роковое стечение обстоятельств. У меня и в мыслях не было причинить какой-либо вред здоровью. Ситуацию в терапевтическом отделении я расценил как нападение со стороны Авилова и Вахтина, и на это у меня были причины. Нападения на медицинский персонал в нашей больнице — не редкость. В подобных ситуациях я всегда опасался нападения. Истерика медсестры Кучмы, её рассказ об избиении, как я сейчас понимаю, несколько приукрашен. Тот факт, что от Вахтина и Авилова пахло алкоголем, общая усталость после рабочего дня, возможно, не дали мне оценить ситуацию иначе. Здесь выяснялось, готовился ли напасть на меня Вахтин перед моим ударом или нет. Но я поясняю: когда я втолкнул Вахтина в смежное помещение в самом начале, он уже тогда приготовился к драке, именно поэтому я ударил Авилова, кинувшегося на меня со спины, а потом ударил Вахтина, приблизившегося ко мне на расстояние удара. Не было никакого времени на раздумья, куда бить, кого бить. Я очень сожалею о том, что умер хороший человек, а мои действия стали причиной его смерти. Полностью признаю себя виновным по статье 109 часть 1 и статье 116 часть 1 «Причинение побоев». Согласен с тем, что Авилова избил из хулиганских побуждений по причинам изложенным выше. У меня всё, ваша честь.

Адвокат Зелендинова Амфитеатров, по случаю прений надевший бабочку и пиджак, начал излагать позицию защиты голосом шоумена.

— Уважаемый суд, все присутствующие! Каждое подобное уголовное дело — это история из жизни, — со знанием дела заявил Амфитеатров. — Наша история о том, как один хороший человек убил другого хорошего человека. Евгений Петрович Вахтин без натяжек был очень хорошим человеком, никто в течение процесса не опроверг это. Более того, мы хотели навести справки о нём, и нам сказали, что за всё время проживания по месту жительства у него не было ни одного конфликта с соседями. А зимой — вот такой факт! — он собственной техникой убирал улицу и дворы одиноким женщинам.

Публика, изрядно уставшая к третьему часу заседания, оживилась от такой речи адвоката.

— Но при этом в жизни у Евгения Петровича была одна проблема, — поменял тон Амфитеатров и заранее попросил прощения у родственников погибшего. — Он пил. И пил давно.

Сергей Амфитеатров (слева), адвокат Ильи Зелендинова

Защитник обвиняемого кратко рассказал о жизни Зелендинова, переехавшего из Ташкента в Белгород («встретил хорошую девушку, поженился, богатства не нажил, хотя и не лентяйничал»). С утра 29 декабря, по словам адвоката, Зелендинов был на дежурстве, а около 19 часов вечера у бывшего врача-хирурга была операция. «Операцию сделал образцовую», — сославшись на показания свидетелей, хвастался подзащитным Амфитеатров.

— А Евгений Петрович в тот день пил. Об этом говорят данные судебно-медицинской экспертизы, говорящие о наличии в его крови 1,98 промилле алкоголя. Замечу, это почти бутылка водки. И пил несколько дней, что подтверждается наличием в моче 2,76 промилле алкоголя.

Адвокат заявил, что умышленность удара Вахтина медсестре Кучме большой роли не играет — важно, что затем медсестра сказала Зелендинову, который не был свидетелем «избиения». «Обвинению важно убедить суд, что Вахтин и Авилов, трезвые добропорядочные граждане, без всяких оснований подверглись избиению со стороны Зелендинова», — говорил Амфитеатров.

Он признался, что не испытывает симпатии к свидетелю Кучме, «как и большинство присутствующих». «Кучма сыграла свою отрицательную роль в этой истории», — заявил адвокат. Зелендинов, внимательно слушавший каждого участника процесса, нахмурился. «При нанесении ударов Вахтину у Кучмы было совершенно счастливое лицо», — намекал на корыстные побуждения девушки адвокат.

— При вскрытии у Евгения Петровича Вахтина в слизистой оболочке обнаружено большое количество точек и мелкоочаговых кровоизлияний, а в полости желудка около 100 миллилитров слизистой жидкости буроватого цвета. Эта буровая жидкость — это кровь. Это у него скопилась с момента промывания до момента смерти, какой-то час. Человек был действительно серьёзно болен, — объяснял Амфитеатров теперь уже здоровье погибшего.

Защитник обвиняемого пояснил, почему Зелендинов бил пациента и его сопровождающего.

— Хороший вопрос задала государственный обвинитель Илье Зелендинову: «Почему вы не убежали, если увидели, что перед вами двое пьяных и агрессивных?». Со своей стороны я бы предложил Зелендинову ещё два варианта: спрятаться за доктора Фесенко (осматривала Вахтина в терапевтическом корпусе — прим. ред.) или залезть под топчан в смежном помещении. Мы, конечно, европейцы, но не до такой степени. Есть одно железное мужское правило, которого я и сам придерживаюсь: «Если драка неизбежна, бить надо первым». Именно так и подумал Илья Зелендинов.

Адвокат подробно описал, как Авилов и Вахтин готовились бить Зелендинова и какую угрозу представляли для него. При этом роковой удар бывшего врача, отметил Амфитеатров, был совершён на одной ноге. «Попробуйте стать на левую ногу, а правую поднять — на мягком ковре гарантировано упадёте», — предложил адвокат, подчеркнувший, что единоборствами Зелендинов не владеет.

— Прошу суд переквалифировать действия Ильи Зелендинова с части 4 статьи 111 на часть 1 статьи 109 УК РФ, а с части 2 статьи 116 на часть 1 статьи 116 УК РФ. При таких обстоятельствах наказание Зелендинову прошу назначить условное.

К чьим доводам прислушается суд, узнаем 23 марта.