О тонировке и дорожных знаках
Гражданин — Мне недавно выписали предписание о прекращении противоправных действий — за тонировку в машине. Это законно? Рылся в интернете, там говорят, что сотрудники полиции ссылаются на ГОСТ, а не на закон.
Виктор Пестерев — ГОСТ — это и есть закон. Светопропускаемость стёкол утверждена дополнительным приказом министра. В данной ситуации требования нашего сотрудника правомерны, если был произведён замер.
Г. — Замер был.
В. П. — Тогда всё верно. Если не будете их выполнять, то можете пострадать более серьёзно.
Г. — Ещё вопрос. Два года назад обращался на «горячую линию». В районе «Сити Молла» на выезде из города есть знак «Конец населённого пункта», при этом если ехать через микрорайон «Улитка», например, в «Дубовое», то знака «Начало населённого пункта» нет. У меня была спорная ситуация с сотрудниками ГИБДД: получалось, что я еду в городе, нарушая скоростной режим, но знака-то нет.
В. П. — Надо исходить из того, что микрорайон «Улитка» был построен недавно. Установка знаков — это, прежде всего, прерогатива органов власти. Вы заинтересованный человек, поэтому рекомендую вам письменно обратиться в «Чёрный список» «Бел.Ру», его просматривает даже губернатор. Ваше обращение будет услышано, тем более, что я дам поручение управлению ГИБДД области. Просто там идёт стык городской и районной власти, может быть, не заметили или не согласовали.
Фото пресс-службы УМВД по Белгородской области
О скандальных соседях
Г. — Виктор Николаевич, последняя надежда на вас. Мы в нашем дворе сделали парковку. Всё хорошо, но одна из жильцов, которая живёт в моём подъезде, не согласна. Она начала травлю. Много раз я обращалась к участковому, писала заявления. Её дочь и муж постоянно оскорбляют меня. Я сейчас в декретном отпуске, постоянно нахожусь дома и вынуждена терпеть оскорбления, попадаю под горячую руку. Ругается она со всем домом, плюёт в двери, угрожает. Мой старший ребёнок боится выходить в подъезд. На улице со всеми скандалит. Недавно ей на стене написали «послание», всё в матах было, так она его подписала моими инициалами. Она опасна. Ваши сотрудники проводили с ней беседу, но ничего не помогает, это длится уже два года. Муж несколько раз ходил, пытался понять: «Какие претензии?». Уберите парковку — и всё. Я не знаю, что делать.
В. П. — Задам уточняющий вопрос: на парковку разрешение архитектурных служб у вас есть?
Г. — Да, все разрешения у нас есть. Мы ей много раз их показывали.
В. П. — Получается, её требования незаконны, потому что вы поступили по закону. Обращение к участковому это, конечно, хорошо. Профилактические беседы — тоже всё понятно. А вы не пробовали построже её привлечь? Не обращались в суд?
Г. — Не обращалась, нет времени. Муж в командировке, я с ребёнком. Вы же поймите, не я одна страдаю…
В. П. — Это понятно, но надо защищать свои права. Найдите время и обратитесь в суд в частном порядке. А мы, в свою очередь, предоставим все материалы, когда суд потребует их для выяснения обстоятельств. Может, она действительно больная? Но мы ведь не можем её принудительно лечить, пока нет судебного решения. Нужен первый шаг.
Г. — Как я докажу? Записывать все её гадости, которые она шепчет?
В. П. — Доказательств будет достаточно. Вы человек продвинутый, у вас есть телефон, вы можете им пользоваться.
Г. — А можно ещё беседу с ней провести?
В. П. — Безусловно, я дам поручение, чтобы ещё раз обратили внимание. Но повлияет ли это? У нас же есть такие люди, мы их называем «весна-осень». Обострение. В данной ситуации профилактическая беседа не гарантирует, что в следующем месяце она не продолжит заниматься тем же самым.
Г. — Я готова с ней поговорить, обсудить проблему, но она не приходит, её участковый приглашал на беседу.
В. П. — Понимаете, сейчас у нас нет оснований проводить очную ставку. Когда вы обратитесь в суд, тогда уже можно будет сделать привод. Сейчас мы так сделать не сможем. Вы человек дееспособный, можете написать заявление в суд.
О проблемах народных дружинников
Г. — Оговорюсь сразу, потому что не знаю, сможете вы мне помочь или нет. Я по поводу добровольных народных дружин. Эти вопросы, по сути, и к вам, и не к вам.
В. П. — В основном, конечно, такими вопросами занимается администрация: регистрирует, выдаёт удостоверения. А мы оказываем содействие, проверяем кандидатов по нашим базам.
Г. — Дело в том, что я занимаюсь вопросом ДНД в своём районе, я там самый молодой, меня выбрали командиром. Не могу набрать людей. Пенсионеры и старики — это, конечно, здорово. У меня их в отряде 15 человек — старичков. Но патрулировать обычно ходим — участковый, я и пара дедушек. Нет никакого стимулирования. Разговаривал с администрацией — разводят руками. Ни дополнительных выходных к отпуску, ни материальных поощрений, вообще ничего. Найти человека в возрасте до 40 проблематично.
В. П. — Здесь я с вами не соглашусь. Просто надо этой проблемой поплотнее позаниматься. Те граждане, которые становятся народными дружинниками, имеют дополнительный социальный пакет, это прописано в 44-м федеральном законе. Если бы органы власти пригласили руководителей предприятий, которые есть на вашей территории, то я думаю, вопрос был бы решён. По сути, любой дружинник наделён правами сотрудников полиции. В данном случае льготы должны использоваться в полном масштабе. У нашего города есть возможности стимулирования этого движения: и моральные, и материальные. Я всегда радею за то, чтобы материально награждать добросовестных добровольцев.
Г. — Мне хочется, чтобы у нас омолодился состав. Поймите, я могу идти с этим дедушкой по улице, встретим мы во дворе пьяную компанию молодых пацанов, и что делать? Мы ничего не сможем сделать. А когда есть люди физически более крепкие, то мы сразу обретаем другое значение.
В. П. — Мы, например, можем договориться об обучении добровольцев приёмам самообороны. Надо просто найти нишу, что вам интересно?
Г. — Я недавно заходил в один колледж. Мне сказали, что они не против дать людей, но была бы бумага администрации, что для них есть какие-нибудь поощрения. В администрации говорят — «ничего не знаем».
В. П. — Давайте объединим усилия. Я думаю, что надо при избрании нового главы администрации Белгорода попасть к нему на приём и обозначить проблему. Не секрет, что при реформировании системы МВД произошло существенное сокращение личного состава, и восстановить эту потерю мы можем путём привлечения законопослушных граждан.
Г. — Я могу рассчитывать на ваше содействие?
В. П. — Однозначно, но прежде чем рассчитывать на начальника УМВД региона, надо рассчитывать на начальника УВД города. Я дам поручение Евгению Викторовичу (Евгений Гаенко — начальник УМВД по Белгороду — прим. ред.). Думаю, что мы можем провести, например, слёт дружинников с приглашением администрации, прессы. И тогда вы выскажетесь.
Фото пресс-службы УМВД по Белгородской области
О капитальном ремонте
Г. — Первый капитальный ремонт у нас был в 2009 году. Ремонт был сделан ужасно. Делали проверку, свидетелей никого не вызывали, мы не нужны были, и указали, что всё нормально. Сейчас у нас сделали второй ремонт, и так получилось, что наша активистка из дома написала письмо на ваше имя. Поэтому я сюда пришла. Вам написали письмо по поводу капитального ремонта, вы его переслали в ОБЭП. Там человек, который рассматривает это дело, сказал: «В первый раз мы не обратили внимание на ваше письмо, потому что его писала женщина, которая была в психиатрическом отделении больницы». Какое его дело? Ну и что? Это раньше было принято, что человек лежал в психиатрической больнице — значит, он больной. А сейчас, если у людей стресс большой, их туда тоже кладут, лечат. Значит, по его вине в 2009 году наш ремонт провели некачественно, а он ничего не заметил. И опять к нему попадает это дело. Этот ремонт был проведён плохо, с нарушениями. Фальсифицировали подписи…
В. П. — Там же есть судебное решение по этому поводу?
Г. — Нет, они вызывают по отдельности. Чтобы им легче было работать с отдельными людьми. Двум людям из дома, которые подавали в суд, присудили не оплачивать ремонт. Но управляющая компания подала апелляцию и суд выиграла. Там разговор был короткий — «идите отсюда, самые умные».
В. П. — Вот я помню, мне докладывали, что по данному факту есть судебное решение. Если есть судебное решение, то иного разбирательства не может быть, понимаете?
Г. — Я не знаю. У нас нет юриста.
В. П. — Ну как же не знаете, тогда вам надо найти юриста, разобраться, провести аудит управляющей компании.
Г. — Понимаете, это невозможно — собрать собрание. Старшая дома получила свой пост не по закону.
В. П. — Вы говорите, что вам не составить протокол и людей не собрать. А другая сторона собирает и протоколы составляет. Всё у них по закону.
Г. — Так мы даже не знали, что у них есть наши протоколы!
В. П. — Решение суда не в вашу пользу. От полиции-то вы чего хотите, если есть судебное решение по данному спору?
Г. — Ну ОБЭП пусть рассмотрит…
В. П. — Не имеет право рассматривать, есть решение суда. ОБЭП должен обрабатывать дела и направлять дела в суд. Суд у нас единый, и он выносит решения.
Г. — Решение несправедливое.
В. П. — Оспаривайте. Ещё раз говорю: наверное, ваша ошибка в том, что вы не можете собрать активную группу.
Г. — Понимаете…
В. П. — Не понимаю. Полиция занимается уголовно наказуемыми делами, а не этими разбирательствами. Мы связаны по рукам, потому что есть судебное решение.
Г. — Кошмар, замкнутый круг в Белгородской области. На нас не обращают внимание, мы никто.
В. П. — Сфера ЖКХ — она больная, мы пытаемся реагировать…
Г. — Она не больная, она тяжелобольная. Начальников управляющих компаний надо привлекать без суда и следствия!
В. П. — Мы так скатимся в 50-е годы...
Г. — А мы и так скатились, на нас не обращают внимания. Вы на собрания не приходите, вы живёте в частных владениях, вас это не интересует.
В. П. — Представители моей семьи на собрания ходят, есть примеры, когда хвалят управляющую компанию. На вашу, кстати, нареканий тоже нет.
Г. — Люди боятся биться, потому что можно разбиться.
В. П. — Я с вами не соглашусь, вам просто нужен грамотный юрист, закажите аудит.
Г. — И он покажет нам, что всё хорошо и мило. Уверяю вас!
О расследовании краж
Г. — Извините, что беспокою вас. Но без вас не получается.
В. П. — Вы по факту кражи?
Г. — Так точно, телевизор, ноутбук, флешки и мелочь.
В. П. — Да-да, помню ваше дело, слушал его на совещании. Вам должен был даваться письменный ответ по принятым мерам. Насколько я сейчас информирован, преступление остаётся нераскрытым.
Г. — Понимаете, эти следы я вижу каждый день (показывает фото — прим. ред.).
В. П. — Там, вроде, три версии было, племянник ваш…
Г. — Вот теперь это главная версия.
В. П. — Так он полиграф прошёл, и версия эта отпала.
Г. — Вот след за домом, почему ваши криминалисты его не сфотографировали? Вот фотографии ботинок племянника, совпадение хорошо видно невооружённым глазом.
В. П. — Я в курсе следов, недостаточно признаков, чтобы сделать категорическую экспертизу. Давайте вернёмся к версии, что это племянник. Но у следствия сейчас недостаточно доказательств.
Г. — Отработать можно по-разному: или по-честному, или сделать вид.
В. П. — В целом, если взять результативность работы по квартирным кражам Белгорода — она одна из лучших в ЦФО. 64 процента квартирных краж раскрыты, к сожалению, вы попали в 36. Возможно, кто-то из этих жуликов уже привлекался к уголовной ответственности, но пока нет доказательств.
Г. — Сам веду следствие, узнал машину, на которой они подъезжали, их адрес. С соседями разговаривал, сказали, что могут опознать.
В. П. — Пишите заявление, если там не проведено какое-то следственное действие, я проконтролирую, и его проведут. Я не помню, чтобы в ходе следствия там был установлен прямой очевидец.
Г. — Кто-то эту работу прикрывает. Активизировались, когда я впервые пришёл к вам, а потом опять. Я говорю племяннику: «Флешки верните — там память». Он говорит: «Вы бредите».
В. П. — Какой культурный.
Г. — Тёртый калач. Дайте мне человека такого, как Морозов, он первый со мной был. Не стесняется ничего, через забор лезет…
В. П. — Вы аккуратней там, кто там чего не стесняется (указывает на журналиста и улыбается — прим. ред). Давайте, если вы считаете, что племянник недостаточно отработан, пишите заявление, я проконтролирую.
Г. — Спасибо, сейчас вот меня пригласил начальник следствия, опять «движняк» какой-то начался.
