Связанные шахтой. Как три поколения Поповых увидели первую и миллионную тонны руды на Яковлевском ГОКе

Бригада проходчиков под руководством Юрия Попова вошла в историю Яковлевского рудника как люди, поднявшие на-гора первую руду. Долгие годы историческая вагонетка стояла перед управлением, пока её не сменила вагонетка с миллионной тонной руды, добытой уже во время работы его сына Алексея Попова. «Фонарь» рассказывает историю семьи, чьё настоящее и будущее определил Яковлевский рудник.

Отец Юрия Попова отдал горным выработкам 30 лет, сам Юрий отработал 20 лет проходчиком и ещё больше 20 лет на поверхности шахты. Его сын Алексей в шахте тринадцатый год. Внук Дима в свои шесть точно знает, что хочет взрывать как папа. Женщины семьи Поповых тоже не отстают, выбирая труд на шахте со всеми вытекающими плюсами и трудностями.

Добротный дом с ухоженным, участком и цветущими хостами, в гостиной овальный стол на массивных ножках. За столом вся семья в сборе: Юрий Александрович с женой Ларисой Александровной, их сын Алексей с женой Наташей, старший внук Дима. Из-за закрытой двери комнаты заявляет свой мощный протест трёхлетний Рома — не хотел ехать к бабушке и фотографироваться. Старшая дочь Поповых Оксана тоже на подходе. Она единственная из всей семьи выбрала жизненный путь, не связанный с шахтой. Хотя шахта стала причиной, по которой Оксана оказалась в Белгородской области.

Новая жизнь на новом месте

В доме идеальная чистота. Лариса Александровна ставит на стол пирог с абрикосами, наливает ароматный чай. Классическая тихая гавань большой и дружной семьи, которая, кажется, защищала своих обитателей во все времена и особенно необходима стала сейчас.

Поповы старшие и их дети родом с Урала. Дом Юрий Александрович строил в начале 2000-х для родителей, которых нужно было перевезти оттуда к себе.

— По выходным строил и после смены на шахте. Всё сам: планировал, отделывал, материалы закупал. Ох, тогда времена были, — за кирпичом аж в Томаровку ездил! Алексей тогда в школе учился, мне помогал, — рассказывает он о доме как любой хозяин, не скрывая гордости за получившийся результат колоссальных трудов.

В августе 1992 года Поповы приехали из Североуральска в совершенно незнакомое им Яковлево. Юрия и ещё пятерых человек пригласил сюда директор рудника, знавший их лично, пообещал квартиры. Восемь месяцев семья жила в общежитии пока достраивался дом со служебными квартирами.

— А вы потом к мужу поехали? — спрашиваю Ларису.

— Нет, сразу, как декабристка, — смеётся она.

Юрий работал горным проходчиком.

— Раньше проходчик был человеком, который мог всё сделать. Сейчас разделили: крепят, бурят, взрывают разные люди, а мы всё это делали сами. В 1992 году стволы (вертикальные выработки, по которым клети-лифты опускают шахтёров вниз и поднимают руду на поверхность — прим. Ф.) уже были, рудник-то начал строиться ещё в 1974 году. Тут запаса руды не на один десяток лет, но тогда до руды было ещё далеко. Мы шли в стену — её надо было разбурить, убрать породу, настелить ж/д пути и проходить-проходить-проходить, как пещеру делать, пока не дойдёшь до руды, — вспоминает мой собеседник.

На руднике трудились 500 человек. Работа в шахте на глубине 600-700 метров была опасной и тяжёлой.

— Перфоратор вместе со штангой весил 35 килограмм. Штанга — такое сверло 1,5-1,8 метра. Это был мой рабочий инструмент на семичасовую смену. После 20 лет работы в шахте на пенсию пошёл в 40 лет, — продолжает он.

— Почему вообще выбрали эту профессию?

— Я родился и вырос в шахтёрском посёлке под Североуральском, где кроме этой работы ничего другого вообще не было. Да и заработок был хороший, — не буду скрывать. Ну и династия: папа тоже проходчиком отработал 30 лет, добывал бокситовую руду (сырьё для алюминия — прим. Ф.). Я отучился в училище, пришёл учеником, ещё через полгода закончил обучение на рабочем месте (раньше были учкомбинаты, где обучали на машинах в шахте работать), потом и техникум закончил заочно, — объясняет он свой практически предрешённый выбор профессии.

Первая руда

Историческое событие произошло 23 марта 1997 года. На тот момент перед предприятием отчётливо маячил призрак банкротства. Выработки хотели затопить, в наказание за вложенные 1,3 миллиарда рублей и 40 лет безрезультатных подготовительных работ.

— Шахта была сильно обводнена, мокрые были полностью и по два раза за смену переодевались. Сейчас в шахте выдают спецодежду, работают комбайны, которые вгрызаются в породу, а мы вручную всё бурили. Тот день помню. Это было событие! Очень много средств и времени было затрачено на строительство рудника, он уже становился нерентабельным. А тут первая руда! Нагрузили полную вагонетку, загнали в клеть, а она не смогла поднять. Пришлось всё разгружать и поднимать в два этапа, — рассказывает Юрий Александрович.

«В марте 1997 года бригада проходчиков Ю.А. Попова вскрыла месторождение железной руды полным сечением выработки и выдала на-гора первую тонну богатой железной руды с содержанием железа 68 процентов. Руда была поднята с глубины 660 метров», — вписал фамилию Попова в летопись посёлка и рудника Николай Подвигин в книге «Это родина моя» к 350-летию Яковлево.Книга с автографом автора хранится в семье Поповых.

Потом были журналисты из Москвы, памятные знаки, было удивление невероятно высокой концентрацией руды — до 68 процентов, была премия всему коллективу и осознание, что теперь у них есть будущее и уверенность, что тяжёлые времена позади.

— Что вы купили на ту премию? — интересуюсь я.

— Ой, уже и не вспомнить. Наверное, детям одежду, — смеётся Лариса Александровна. — Тогда такие времена были, трудно было всем. Был период, когда восемь месяцев нам зарплату не платили.

В те годы Юрий ездил на заработки в Москву и Питер, занимался осушением подземных вод.

— Зарабатывал, кстати, больше, чем в шахте, но семья была здесь, потому и не остался, — продолжает он.

— Почему не ушли тогда из шахты? — спрашиваю обоих.

— Так мы ж больше ничего не умеем, — пожимает плечами Лариса.

Уйдя на пенсию проходчиком, Юрий перешёл на работу диспетчером, а потом ведущим инженером. Сейчас ему 66 лет, последние четыре года — на заслуженном отдыхе: рыбалка, банька, родственники.

— В шахту не тянет?

— Нет. Я честно отработал своё, шахта не для моего уже здоровья, — признаётся он.

Сын за отцом

12 лет назад эстафету принял Алексей. Хотя Юрий признаётся, что такой судьбы сыну не желал и был уверен, что династия остановится на нём самом. Да и сам Алексей шёл в шахту «на время перехватиться», пока учился в вузе на энергетика.

— Отец всегда рассказывал о своей работе с улыбкой, поэтому я не ожидал, что может быть так тяжело, — рассказывает он о начале своего подземного трудового пути. Начинал проходчиком как отец.

— Самая тяжёлая работа у крепильщиков, которые ставят в шахте железные рамы, на них держатся своды. Я первый раз спустился в шахту студентом. Первое, что я увидел, — эти рамы — толстенные железяки, сверху заложенные лесом. Сразу подумал: какая, наверно, интересная машина эти рамы ставит. А потом нас завели в первый попавшийся забой (горную выработку — прим. Ф.), и я увидел эти «машины» — ребята руками всё крепят, — вспоминает он.

Кстати, каждая рама весит 79 килограмм, а кровля — центнер. Были люди, для которых того первого погружения в шахту хватило на всю жизнь, а Алексей не испугался, и остался.

— Это был 2011 год. Деньги платили хорошие, мне в университете два года оставалось доучиться. А как два года в шахте отработал, уже и не захотелось в энергетики. Проходчиком я получал около 50 тысяч, а учеником инженера-энергетика предлагали сначала 18 тысяч, а через три месяца стажировки — 35 тысяч. Плюс нужно было из Яковлево каждый день ездить на работу в Белгород, а тут служебный транспорт водит. Так и остался, — признаётся он.

Решил расти в этом направлении. Получил право управления комбайном: шумная 13-метровая машина выгрызает руду вращающимися шарами с зубьями-шарошками и отгружает в погрузочно-доставочную машину.

— На комбайне отработал семь лет: по восемь часов смотрел на крутящиеся шарошки. Ночью закрываешь глаза, а шарошки продолжают крутиться, — продолжает Алексей. — Но комбайн берёт только руду, а когда доходит до скальной породы, в дело подключаются те же проверенные ручные инструменты.

Потом Алексей перешёл во взрывники, а три года назад дорос до горного мастера на взрывном участке — руководит взрывными работами. В его подчинении 13 взрывников, шесть машинистов ПСМ (подземных самоходных машин — прим. Ф.), которые доставляют взрывчатку к забою и три раздатчицы на подземном складе.

Миллионная тонна руды

Миллионную тонну руды на поверхность достали в 2014 году, и это событие стало не менее значимым, чем первая руда. Вагонетка с миллионной тонной заняла почётное место у входа в главный ствол, а первая руда переехала ближе ко въезду на рудник.

Поповы построили дом, перевезли стариков, рос в профессии Алексей, менялся и рудник. На глазах Юрия и Алексея предприятие изменялось и шло вперёд. С 2017 года комбинат вошёл в состав одной из наиболее известных горно-металлургических компаний — «Северсталь». За это время коллектив увеличился в пять раз, в шахте появился первый электрический комбайн, за ним ещё два, сейчас парк подземной техники насчитывает более 80 единиц машин; провели модернизацию оборудования, построили современные подземные камеры, подъёмники заменили на более мощные.

Вместо той клети, которая с трудом подняла полвагонетки руды, теперь стоят скипы и за раз поднимают на-гора объём в 15 вагонеток по четыре куба каждая. Да и самих вагонеток уже нет, руду сразу загружают в скипы и круглосуточно, без перерывов и праздников вытаскивают на поверхность. В смену под землю спускается 350-380 человек, а в пересменку народу раза в полтора раза больше. Вот и сейчас, пока мы пьем чай, там на глубине 700 метров 350 человек продолжают вгрызаться в недра земли.

— Слышала байку, что горизонты Яковлевского ГОКа чуть ли не до Белгорода тянутся. Правда?

— Рудник. Конечно, богатый, но, чтобы до Белгорода это уж слишком, — смеются Поповы.

Подземный новый год

У Алексея в шахте прошло несколько новогодних смен.

— Идёшь в смену — тебе дарят шоколадку, мандарины. От обычной рабочей смены новогодняя отличается только тем, что из дома термоски не простые брали, а с праздничными салатами, шашлычками. Поел — и пошёл работать, — буднично описывает рабочий новый год.

Пить в шахте нельзя, поэтому праздник обходится без шампанского. А в последние лет семь и курить нельзя, — таковы правила безопасности в шахте. Многие, по словам Алексея, благодаря этому и бросили.

Четвёртое поколение горняков

Жена Алексея Наташа тоже из шахтёрской династии. Её папа работает водителем на руднике, а сама она пришла туда 12 лет назад — Юрий Александрович подсказал, что есть место на железной дороге.

— Лёша добывает, а я отгружаю и отправляю на Череповец — где наш металлургический комбинат находится, — говорит она. — Работа нравится. Зарплата хорошая, доход стабильный, транспорт на работу возит, коллектив дружный, есть «гибкие льготы». Что ещё нужно?

«Гибкие льготы» — это приятные бонусы от работодателя, часть большой программы благополучия, которую запустила «Северсталь» с начала года. На 20 тысяч рублей можно приобрести железнодорожные билеты, оплатить медицинские услуги, купить товары в магазинах-партнёрах ГОКа, абонемент в фитнес и многое другое.

На территории предприятия есть своя столовая, где в рамках этой же программы благополучия запустили проект по компенсации здорового питания. За 70 рублей в смену Алексей теперь берёт в шахту в специальном термосе первое, второе и салат, хотя полная стоимость обеда 220 рублей. «Удобно, — признаётся Алексей,— не надо ничего носить из дома, после смены термос сдаётся в столовую, где его готовят уже к новой смене».

Компания в целом уделяет большое внимание работникам. К примеру, их дети каждый год ездят в оздоровительные лагеря в Подмосковье, оплату полностьюберёт на себя работодатель. Поповы подумывают записать старшего в следующем году.

Дима очень интересуется работой отца, особенно после детской экскурсии на Яковлевский ГОК. В телефоне у Алексея целая фотосессия: Дима у него на руках в его рабочей каске и куртке. Говорит, что фотография украшает «какой-то рекламный баннер от компании».

После той экскурсии Дима проникся и заявил, что собирается взрывать как папа.

— Я не против, чтобы он продолжил династию, но всё же пусть лучше наверху, тут безопаснее, — считает Алексей.

Хотя и он, и дедушка прекрасно знают: реши Димка пойти по их стопам, кто ж его остановит. Тяга к серьёзной по-настоящему мужской работе у проходчиков Поповых в крови.

Текст: Ирина Дудка
Фото: Василий Кучма

Читайте также

Нашли опечатку? Выделите текст и нажмите Ctrl + Enter.

Похожие новости

«Здесь как в космосе». Почему вместо карьеры муниципального служащего Александр Анников выбрал работу в шахте?

«Здесь как в космосе». Почему вместо карьеры муниципального служащего Александр Анников выбрал работу в шахте?

Кто все эти люди? Попробуй отыскать работников шахты в нашей интерактивной игре!

Кто все эти люди? Попробуй отыскать работников шахты в нашей интерактивной игре!

«Кому это принадлежит?». Угадай сотрудников шахты по их рабочим инструментам

«Кому это принадлежит?». Угадай сотрудников шахты по их рабочим инструментам

«В первый раз я представлял себе шахту иначе». Как детский интерес Олега Грищенко превратился в дело всей его жизни

«В первый раз я представлял себе шахту иначе». Как детский интерес Олега Грищенко превратился в дело всей его жизни

Любовь к шахте — это семейное. Как электрослесарь из горняцкой династии стал полуфиналистом конкурса «Это у нас семейное»

Любовь к шахте — это семейное. Как электрослесарь из горняцкой династии стал полуфиналистом конкурса «Это у нас семейное»

Как сотрудники Яковлевского ГОКа работают в шахте [фоторепортаж]

Как сотрудники Яковлевского ГОКа работают в шахте [фоторепортаж]

«Не теряйте любопытства посреди рутины». Как учёный-физик из Белгорода работает с «тёмной материей» и не теряет связи с коллегами за рубежом

«Не теряйте любопытства посреди рутины». Как учёный-физик из Белгорода работает с «тёмной материей» и не теряет связи с коллегами за рубежом

Повторяй и властвуй. Как белгородский фотограф ищет и находит в фотоискусстве собственный стиль

Повторяй и властвуй. Как белгородский фотограф ищет и находит в фотоискусстве собственный стиль

«Опорная нота — культура». Как директор белгородского центра «Октябрь» смог от «разбитого корыта» прийти к креативной экономике

«Опорная нота — культура». Как директор белгородского центра «Октябрь» смог от «разбитого корыта» прийти к креативной экономике

Связанные шахтой. Как молодая семья в режиме многозадачности воспитывает пятерых детей и трудится на Яковлевском ГОКе

Связанные шахтой. Как молодая семья в режиме многозадачности воспитывает пятерых детей и трудится на Яковлевском ГОКе

Связанные шахтой. Как горное дело становится магнитом для трудолюбивых мужчин

Связанные шахтой. Как горное дело становится магнитом для трудолюбивых мужчин

Связанные шахтой. Как Яковлевский ГОК объединяет семью Цукановых

Связанные шахтой. Как Яковлевский ГОК объединяет семью Цукановых