А кто Титов? Самый таинственный блогер Белгорода — об отношениях с властью, мэре, уродливых зданиях и градостроительных катастрофах

А кто Титов?

— Ты для многих сейчас блогер-урбанист, который появился из ниоткуда. Никто до сих пор не знает и как бы особо не понимает, кто ты, что ты. Как это произошло вообще? Как ты решил стать урбанистом?

— Спонтанно. Спонтанно и легко. Наверное, потому что стал замечать проблемы в городе, которые надо было решать. По образованию я инженер-строитель, соответственно я работал в этой сфере, путешествовал, и даже был бизнес в сфере путешествий (предполагаем, что речь идёт о турагентстве «Мозаика путешествий», потому что именно это место до сих пор указано на странице Владимира Титова в Фейсбуке, при этом, когда мы попросили подтвердить или опровергнуть информацию о том, работал ли ранее в турагентстве Владимир Титов, директор компании отказалась это сделать, сославшись на персональные данные — прим. Ф.), что позволило сравнивать жизнь в Белгороде с жизнью стран, на которые мы смотрим, равняемся. Так я пришёл к тому, чтобы писать об этом.

— Это какой-то конкретный момент или день был?

— Нет. Сначала это были просто небольшие заметки, потом стали тексты по определённой тематике, но специфика «ВКонтакте» такова, что большие статьи там мало кому нравятся, их мало читают, поэтому лучше всего заходят коротенькие заметки на разные темы.

— Какой это был год? 2018-й?

— Даже не помню. Это вошло в жизнь так незаметно, «как цветы распускаются».

— Ну, смотри, я проанализировал твою страничку, долистал до последнего поста. Ты помнишь, что там?

— Да. Там, по-моему, был отзыв на какое-то заведение.

— Создана страница у тебя была в 2015-м? Да? А первые посты [про урбанистику] у тебя в 2018-м появились. Я думал, может ты чистил до этого? Или ты не вёл её?

— Нет, там были, конечно, какие-то посты, потому что создавалась страница как форма контакта с людьми. Тогда ещё помню были «аськи», поэтому появление «ВКонтакте» тогда было достаточно таким... Фактически меня туда просто втянули, потому что была необходимость общения с другими людьми.

— Ты целенаправленно создавал эту страницу?

— Да, я целенаправленно создавал её для общения с конкретным, нужным мне человеком.

— Это была не личная страница? Или личная?

— Личная.

— Чем ты занимался до этого момента?

— Туризмом.

— Туризмом. У тебя бизнес был?

— Да.

— Это турагентство было?

— Да.

— Какое?

— Не скажу (при этом турагентство до сих пор указано в профиле Владимира Титова в фейсбуке — прим. Ф.).

— Почему?

— Данный блог не создан для целей пиара и создания личного бренда. Это больше именно блог о городе. Если вы обратили внимание, я стараюсь ни фото, ни видео лично меня не выкладывать.

— Да, это вторая интересная деталь, которая меня интересует...

— Если человеку становится интересна сама личность, то это уже другая история. В таком случае уже надо писать не о городе, а как некоторые люди пишут — о себе.

— Блогер Илья Варламов тоже рассказывает о городе, но все знают, как он выглядит. И в данном случае, мне кажется, что он как личность привлекает больше внимания к урбанистике через личный бренд...

— Да, это работает. Но это получается именно из его соображений. Он в одном из интервью, по-моему, на каком-то московском телевидении, говорил, что людям больше заходит, когда они видят того, кто говорит. Ему важно иметь личный бренд. Он на этом зарабатывает, получает с этого деньги.

Предполагаемый автор «Блога Владимира Титов». Он побывал на Public talk о ремонте улицы Щорса и попал на камеры, поэтому мы публикуем скриншот с видеотрансляции

— Понятно. Ты отучился в «Технологе», а потом у тебя появился бизнес?

— Нет, до этого я ещё работал в благоустройстве. Был бизнес по благоустройству участков. Так сложилось, что я посмотрел, пообщался и понял, как построена изнутри вся эта система. Это были 2010-2012 годы. Тогда чтобы получать заказы, нужно было платить сумасшедшие деньги, откаты, и я стал понимать, почему мы на выходе получаем низкокачественную работу.

— Если проследить твой путь от университета до создания блога, то что там будет? Ты закончил универ, потом работал в благоустройстве, туризме и потом стал вести блог?

— Да, но блог — это не средство заработка.

— Можно не зарабатывать, можно просто вести. Многие блогеры просто ведут блоги.

— Любой труд, любое дело требуют времени, правильно? Так или иначе, должен быть какой-то выход. Человек должен получать какие-то деньги, кормить семью. Если кто-то будет рассказывать мне, что он неделями пишет или снимает, и на выходе ничего не получает, значит человек питается святым духом.

— Но у тебя же не такая история?

— Нет.

— Ты тратишь определённое время, делаешь определённый контент и в параллели с этим работаешь. Тебе мешает узнаваемость?

— Да. Это может мешать.

— Тогда ответь: чем ты занимаешься сейчас?

— Не хочу об этом говорить.

— В каком плане?

— Не всегда удобно, чтобы знали, с кем разговаривают. Зачастую собирать какой-то материал куда легче, когда тебя не знают. И получается порой честнее.

— Какого рода материал? Ты же не журналист-расследователь...

— Да, не журналист, но чтобы понимать, что, где и как работает, не нужно рассказывать, что ты и кто ты.

— Поэтому у тебя на аватарке нет твоего лица.?

— Да, всё верно.

— «Владимир Титов» — это твои настоящие имя и фамилия? Или это тоже псевдоним?

— Хороший вопрос. Будем считать, что настоящие.

— Интересный ответ... Твоя работа связана с госслужбой или это частная компания?

— Нет, это не госслужба и никак не связано.

— Ты просто не хочешь узнаваемости?

— Это не самое главное. Могут возникнуть проблемы на работе.

— Ты упомянул, что не хочешь раскрывать какие-то детали, потому что с тобой, в том числе, перестанут говорить информаторы.

— Это одна из причин.

— Ты можешь привести пример поста, который ты писал по какой-то подобной инсайдерской информации?

— Зачастую это совокупность данных, потому что нельзя базироваться на одном источнике. Иначе могут просто-напросто [ввести в заблуждение]... Уже был случай, когда мне дали информацию, а она оказалась ложной. После этого я, как правило, использую минимум два источника, чтобы найти подтверждение. Каких -то конкретных историй нет. Было много вопросов по проекту «Новая жизнь». Но были приняты решения, и проблемы будут устранены.

— Есть ещё какие-нибудь посты, чтобы тебе дали инсайдерскую информацию и ты её опубликовал? Просто, например, люди из «Новой жизни» обращались и к нам тоже, и в другие СМИ.

— Эта информация была [у меня] до того, как она стала появляться. Надо вспоминать [инсайды], потому что я стараюсь не держать в голове ненужную информацию. Административного характера интересует?

— Вообще любая, где ты можешь сказать, что «мне скинули инсайд, я воспользовался своими связями», чтобы получить информацию.

— Давайте так. Пост, который опубликован потому, что меня попросили помочь. Не очень приятная ситуация у нас происходила с одним образовательным учреждением.

Иногда вопрос решается простым звонком и выяснением деталей. Люди пишут с просьбами о помощи: у них во дворе плохо работает управляющая компания либо в школе какие-то проблемы есть. Были случаи, когда жаловались на отсутствие ремонта в школе, а после звонка выяснялось, что такие вещи не решаются за одну секунду: это торги, разработка проекта, куча документации. А после звонка выяснялось, что через месяц-полтора уже приступали к работам. В большинстве случаев это так.

Галдун или Глаголев?

— Ты знаком с мэром Белгорода Юрием Галдуном лично?

— Лично виделся только один раз на совещании по «визуальному мусору».

— Но вы не знакомы, и телефона его у тебя нет?

— Возможно, есть.

— А с Евгением Глаголевым?

— Опять же пересекались в «Точке кипения», на объектах — они приглашали посмотреть на новые развязки, которые построили.

— Как это происходит? Ты сидишь в кафе, тебе звонят из областной администрации и говорят: «Владимир, здравствуйте!?».

— Нет, в основном это SMS, потому что мне так удобнее.

— Тем не менее, с Глаголевым ты не знаком?

— Так чтобы общаться, нет.

— Я помню у тебя были фотографии со сквера на улице 5-го августа. Тебя туда тоже приглашали?

— Нет, приглашения не было, я был лично там. Кстати, это одна из причин, по которой не стоит себя афишировать. Это позволяет наблюдать за происходящим со стороны. Чтобы понять по той же спортивной площадке на 5-го августа — хорошо это или плохо — нужно постоять в стороне и посмотреть, что там происходит. Детали позволяют оценить проект, его актуальность.

— Это ты сейчас говоришь про ситуацию, когда ты приходишь без чиновников?

— Да.

— Странно. Ты анонимен для большинства людей города, но тем не менее для чиновников ты не анонимен, потому что тебя приглашают на мероприятия. Мэр, например, тебя знает в лицо...

— Один раз виделись точно.

— Глаголев, думаю, тебя точно знает.

— Да.

— Как вообще оцениваешь работу мэра ?

— Хорошо. Он молодец. Но как и во всех случаях, есть к чему стремиться.

— Есть за что его поругать?

— Мне совсем не нравится человек, который занимается световым оформлением города. Команда, которая занимается озеленением, — к ней вопросов нет. Они двигаются в правильном направлении. Да, есть какие-то недочёты, но это нормально. А вот по световому оформлению бюджет урезали. Проекты урезали, изменяют под бюджет.

— Ты об этом намерен писать?

— Да, но опять же, для этого нужно время. Нужно подбирать материал. Нужно не только написать, нужны фотографии и видео. Даже были мысли приобрести стабилизатор.

— Как оцениваешь деятельность областного департамента транспорта?

— Хорошо. Человек работает с душой, присутствует на объектах, наблюдает.

— А на каких объектах ты с ним был?

— С Глаголевым? Из последних — на развязках, как раз незадолго до открытия (интервью у блогера Ф. брал в сентябре, — прим. Ф.). Человек действительно живёт этим, для него это важно. Из того, что я видел: то, что он требует, он требует от рабочих обоснованно.

— А его есть за что поругать?

— Ругать — дело не хитрое.

— Я имею ввиду, есть ли какие-то недочёты? У нас есть человек выше мэра, отвечающий за схожие вопросы. Я могу назвать...

— Может, я с ними соглашусь. Это какие?

— Общественный транспорт. Вот, допустим, история с «нелегалами», это был позор, как департамент транспорта пытался с ними бороться.

— Вы не собирали информацию, как вообще работают перевозчики Белгорода? Откуда они и за что платят?

— Нет, это не про сторону, что [нелегальные перевозчики] это плохо.

— Есть такое что-то ещё?

— У меня как журналиста есть куча вопросов, у тебя они есть?

— Многие решения зачастую связаны с командой людей. Как говорится: «цепь крепка настолько, насколько крепко её слабое звено». В команде ошибка одного может стоить репутации всей команде. Поэтому прежде чем давать оценку, нужно узнать все детали.

— Но мы, горожане, видим конечный результат, и видим, где криво плитку положили. Мы оцениваем работу какого-нибудь чиновника по конечному результату. В случае с мэром и подсветкой — это полный провал и его есть за что ругать. В случае с Глаголевым у тебя нет [претензий]?

— Смотрите: [я могу поругать Евгения Глаголева за] заборы на дорогах. То есть, была у нас программа «Безопасная дорога». Чтобы по ней получить деньги, нужно было эту программу выполнить.

— О каких деньгах идёт речь? О федеральных на развязки?

— Да. Нужно было что-то выполнить. Да, это идиотски. Я об этом писал. Изначально было понятно, что это глупость.

— Просто сейчас, говоря о Глаголеве, ты создаёшь такую ситуацию, в которой получается, что нам нужны были развязки, а без заборов мы не можем построить развязки, поэтому он якобы в безвыходной ситуации был. У нас заборы, но он в этом не виноват...

— Давай так. Моё мнение: развязки — это плохо. Такого плана развязки делают в своём радиусе нежилую зону. Их стараются сейчас переделывать. В США переделали под эстакаду, в Японии — под парк, а мы сейчас строим. Это плохо! Можно отнести к недостаткам.

— А почему ты тогда об этом не писал?!

— Напишу! На всё, ещё раз повторюсь, нужно время. Тут же нужно написать так, чтобы понимал читатель. Вот, допустим, недавно мне сделали замечание за столбы, что я неправильно их назвал. Но проблема в том, что если я напишу так, как они называются [люди не поймут, о чём речь]... Проблема ещё в том, что нужно приехать, посмотреть на каждое место. Я думаю, что просто скачать картинку — неправильно. Вообще, когда я смотрю на город, я вижу, что проблем очень много и об этом нужно писать. Есть проблема с озеленением многоквартирных домов. Возьмём любую новостройку — деревьев нет, от слова совсем.

Стрит-арт, здания-уроды и градостроительные катастрофы в Белгороде

— Как ты относишься к муралам Белгорода?

— Плохо. У нас очень много военной тематики. Патриотизм — это хорошо, но [муралы] не должны угнетать. Когда мы видим бомбы на торце, так или иначе мы улавливаем детали. Мало кто останавливается и всматривается, что это значит.

— А если уберём патриотические?

— Людей у нас не получается рисовать. Прям очень плохо [с этим]. Шурик [и Лида на стене дома напротив университета] — яркий тому пример. Как-то встречал в сети комментарий, с которым я полностью согласен: «Когда этих граффити много становится, и ещё они ни к селу, ни к городу».

Фото mirbelogorya.ru

— Чем их заменить? Что с этим делать?

— Сейчас на них мода, поэтому их и рисуют. Во-первых, я бы отказался от этого на государственном уровне. Например, пришёл человек, у него есть классная идея, [власти должны сказать ему:] «Давай мы вот здесь нарисуем». Всё, что [они] должны сделать для этого, — обеспечить административный ресурс. Возможно, запросить разрешение у населения — у тех, кто живёт в этом доме.

— А почему бы не создать какую-нибудь стрит-арт зону в городе, как, допустим, сделали в Лондоне?

— Там рисовали и до того, как разрешили, а потом уже в какой-то момент именно подтвердили: «Да, рисуйте!». Там уже были рисунки, поэтому это не та ситуация, когда «давайте выберем чистые стены, а теперь здесь рисуйте».

— Можно же со стороны администрации, допустим, сказать: «Рисуйте, что хотите делайте». У нас, например, для этого есть галерея, которая идёт от БелГУ в парк Победы.

— Было такое предложение. [Во время обсуждения] идея отдать эту площадку художникам была на третьем месте. Я тоже её поддерживал. Даже если кто-то там пишет маты — это отражение настроений в обществе.

Я был в кафе в Харькове. Там люди лепят из пластилина всё, что им захочется. И желающие могут на стену это прицепить. Лепят разное. Можно увидеть всё, что угодно, и это не срывают. Причём туда приходят даже с детьми. Если это убирать, то это не станет означать, что этого нет. Надо бороться с причиной, а не убирать [её последствия].

Есть у нас одна стена, на которой регулярно появляются надписи и граффити. Её закрашивают, а они снова появляются. У меня уже целая коллекция фотографий. Но есть случаи, когда хорошее закрашивают и новое рисуют. Допустим, на улице Богдана Хмельницкого, возле кофейни «Калипсо», в арке закрасили граффити с губкой. Вот почему его закрасили? Возможно, из-за мнения жильцов, но это очень сомнительная версия. Хороший пример с «Везёлка live». Как она появилась?

— Ребята просто собрались и начали играть.

— Именно! Как-то раз я возвращался поздно вечером домой и услышал, как они играют. Я завис там ещё на два часа. Ушёл оттуда где-то в три ночи, потому что заслушался, как ребята играют. Даже когда «Везёлка live» заканчивалась, ребята продолжали играть. Им была не нужна реклама, люди сами приходили и пели. Я был всего лишь на нескольких выступлениях, и это совершенно другая атмосфера. Вот что бывает, когда что-то возникает не потому, что «надо», а потому, что у людей такой душевный порыв.

— Но для этого же есть пространство...

— Для этого нужно определить, где возникают такие чувства. Если мы говорим о граффити, то нужно выяснить, где они. [Нужно[ проанализировать, где у нас возникают граффити и понять, не будет ли это каким-то противоречием. Или просто отдать художникам [площадку]:«Вот, хотите? Рисуйте». Это решило бы ряд проблем. С граффити нужно просто проанализировать и запретить это «надо», потому что модно.

— Давай перейдём к теме с подсветкой зданий в Белгороде. Ты говоришь, что диорама с новой подсветкой стала похожа на казино. Что с этим делать? Переделывать?

— Хотя бы просто не включать. Это самый дешёвый вариант. Если мы говорим про капитальное решение, то, конечно, переделывать. Подсветка такого здания должна подчёркивать его архитектурность и значимость. Световое решение не должно брать на себя слишком большое значение. Когда мы начинаем разукрашивать здания подсветкой, это уже совсем другое дело.

Фото пресс-службы мэрии Белгорода

— Я могу многие вещи принять, но когда вот так накосячили... Мне кажется, что это тотальная некомпетентность.

— Это везде прослеживается.

— У нас ещё есть план на подсветку других зданий. Тебе не страшно?

— Я видел ряд этих проектов, и мне они очень не нравятся. Мне не нравится наш световик. Я провёл небольшое исследование и послушал, что говорят люди об этой подсветке. У людей возникает ощущение головной боли, у кого-то даже были высказывания по поводу тошноты, а многие говорили, что это вызывает боль в глазах. Это был не опрос, люди сами делились впечатлениями друг с другом. Наверное, так отзывались 95 процентов людей, и только пять процентов из них говорили, что это прикольно.

— Ты ругал прокат самокатов в Белгороде. Почему?

— Ругал и ругаю. Люди хотели заработать денег, набрали б/у самокатов, и, видимо, не все из них должным образом привели в порядок.

— Разве городская администрация не заключает с ними договор?

— Они дают разрешение. Они же не выбирают их сами. Допустим, у первых открывшихся ребят были проблемы. Я снова поделюсь тем, что услышал в толпе: «легче получить кредит». Такая оценка возникает из-за большого объёма личной информации, которую необходимо указать при прокате самоката. Казалось бы, вы что машину в кредит берёте? Когда я в Европе брал машину в аренду, я оставлял там меньше личной информацию о себе и меньше тратил времени.

— И что с этим делать?

— Нужно писать об этом. Мы молчим. Попался плохой самокат — поставили его обратно и молчим, а нужно писать об этом. Когда мы молчим о проблеме, она остаётся.

— Назови топ-пять вещей, от которых ты кайфуешь в Белгороде как урбанист.

— Мне нравится, что у нас маленький город, точнее компактный. Это очень удобно. Так говорят люди, которые приезжают в Белгород. Им очень нравится, что они могут за один день сделать несколько кругов по городу. Ещё лично мне нравится близкое расположение Пушкарки, Сосновки — лесополосы легко доступны. Мне нравится наша набережная. Точнее её деревянная часть, потому что она душевная. Мне нравится, что сейчас в городе начали ориентироваться на фонтаны и озеленение.

— Фонтаны? У тебя другое отношение к ним в отличие от жителей? Я имею в виду последний, открывшийся в августе фонтан на стометровке.

— Мой отзыв: «Это карлик». Это тоже хорошо, это как «Золотой телёнок».

— То есть, ты кайфуешь от того, что возвращаются некоторые детали из прошлого нашего города?

— Да! Они значимые, эти детали помнят многие. Классно, когда строятся памятники, фонтаны в городе не посреди поля, а так, чтобы они к чему-то привязывались. И последнее: мне нравится, что в городе стало значительно больше людей, которые пользуются электротранспортом и велотранспортом. Это действительно хорошая тенденция.

— А что скажешь о выделенке для общественного транспорта?

— Это правильное решение, но чтобы от него кайфовать, оно должно быть. Сейчас ещё неизвестно, будет ли она работать вообще и будет ли работать должным образом (интервью мы брали до запуска движения на реконструируемой Щорса и проспекту Богдана Хмельницкого — прим. Ф.).

— Как ты оцениваешь одну полосу на Щорса в сторону центра?

— Я не понимаю, почему именно одна полоса. Учитывая, что у нас Щорса — крупная магистраль, делать там шоссе ни в коем случае нельзя, но вообще этот проект для меня не очень понятен. Мы пытаемся масштабное впихнуть в часть. Если мы переделываем масштабно, то это должно масштабно и идти, от края до края, потому что улица становится комфортной тогда, когда мы можем идти вдоль зданий, магазинов, а не когда нам нужно перебежать десять полос. Вот, например, на Водстрое нам сколько нужно перейти полос? Полос семь, плюс отрезки пешеходные.

— В итоге после завершения ремонта будет больше пробок или меньше?

— Пробки будут. Они и до этого были и потом не станут меньше. Пробка либо есть, либо её нет. Есть вопрос с пропускной способностью... Я предполагаю, что в будущем здесь что-то придётся менять.

— Можешь назвать самые уродливые здания Белгорода?

— Полно их. В этом вопросе я не соглашусь с Евгением Глаголевым. Он давал интервью «Белгород №1», и когда ему задали вопрос про топ-три здания в городе, у него [в топе лучших зданий] было здание напротив Центрального рынка.

Я не согласен с его оценкой. Мне не нравится это здание, оно не вписывается [в окружающую обстановку]. Оно там ни к чему.

Ужасная архитектура.

Ещё мне не нравится здание центра «Октябрь». Архитектура странная, мне не нравится. Здание восстановили, но кто сказал, что оно раньше было хорошим? Да, совершались ошибки, но это не значит, что их нужно восстанавливать. Мне кажется, что оно выглядит очень тяжёлым.

Фото mirbelogorya.ru

Из жилых домов мне не нравится дом возле филармонии, да и вообще мне не нравится застройка возле филармонии. Там есть два дома с оранжевой и коричневой отделкой. Это здание мне напоминает общагу. Мне не нравятся магазины «Карат», «унитаз» на Народном бульваре, весь ряд возле Центрального рынка, да и сам рынок.

— А «Гостиный двор», который переделали?

— Тоже убожество, но посвежее. Если раньше там местами где-то штукатурка обвалилась и плитка была побита, то теперь это всё под плиткой. Это тоже убожество. Так строить не стоит.

— В Белгороде есть вещи, которые можно назвать урбанистическими катастрофами?

— Есть. Нужно сразу понимать, что исправить можно всё, только вот какой ценой? Для меня стало катастрофой строительство моста на улицу Молодёжная с улицы Есенина. Они просто засыпали овраг.

Фото beloblpro.ru

Что такое овраг? Для строительства это не очень [хорошее место]. Цена строительства в таких местах выше. В оврагах нужно строить парки, зелёные коридоры, которые нужны городу. Это достаточно развивающаяся тема, что в городе должны присутствовать коридоры, по которым должны перемещаться дикие животные. Должна быть какая-то живность, парковая зона где могут проходить всякие прогулочные маршруты, пролегать велодорожки, где могут появляться в летнее время кафе, а зимой — лыжные маршруты. Эти овраги помогают не пересекаться транспорту и пешеходам, природе. Там прекрасно можно было сделать мост. Да, это было бы дороже, но сделать следовало таким образом, чтобы это место оставалось сквозным.

Из ещё катастрофического: я боюсь, что могут испортить и без того скудную пешеходную составляющую города. Для того, чтобы пройти из одного края города к другому, придётся сделать много телодвижений, [в том числе] из-за развязок.

— Ты считаешь, что развязки — это катастрофа?

— Да. Я уверен, что в будущем развязки будут рушить. Если, конечно, в будущем мы не станем загнивающим городом, где будет на всё наплевать. А если мы будем развивающимся городом, то это только вопрос времени, когда разрушат развязки. За городом они ещё могут быть, а в городе их делать не правильно. За развязки, наверное, можно поругать Глаголева.

Ещё я боюсь, что мы можем сильно обжечься на застройке района на Свято-Троицком бульваре, потому что это будет очень дорого. Все мы понимаем: чем ближе к центру, тем дороже. Я бы [при застройке центра] использовал комбинированную систему: коммерция, сквер, потому что это исторический [район] и жилая застройка. Восстанавливать храм — отдельная история. У нас этого не умеют делать. Пример — деревянный храм святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии, где не смогли сделать купол. Если сравнивать со старыми храмами, то это жалкая пародия на архитектуру. Максимальная этажность, которую я допускаю при застройке района на Свято-Троицком бульваре, — порядка четырёх этажей. У нас как бывает: придумали проект даже не под определённую местность, потом пришли специалисты технадзора и дали добро на стройку, а то, что солнце будет попадать, что люди будут заглядывать друг другу в окна, — это в расчёт не берут.

Проблема, я уверен, будет ещё и в том, что застройщик будет один. Я считаю, что нельзя отдавать весь микрорайон одному подрядчику. Если мы отдаём какой-то квартал, то это должен быть не один, а два или даже три застройщика. Чем больше их будет, тем лучше. Это будет делать наш город привлекательней, будет выбор. Застройщик, в первую очередь, будет делать лучше, потому что второй конкурент сделает ещё лучше и купят у него. Распродаст он свои квартиры за год, а второй будет два или три года продавать их, будет настоящая конкуренция и мотивация строить нормально.

— Я всей душой хочу, чтобы старые здания сохранили, но я понимаю, что там нечеловеческие условия проживания, и люди, которые там живут, хотят, чтобы дома снесли, а их расселили в нормальные квартиры.

— Я скажу словами человека, который занимается капремонтом: вина всему этому происходящему на тех, кто там живёт. Зачастую эти дома находятся в таком состоянии не потому, что они своё отработали... Основные факторы, которые приводят здание в такое состояние, — сами жители, которые на него забили.

— Но есть же график капремонта, и он не зависит от жителей...

— Все эти графики капремонта... Я скажу словами нашего нынешнего мэра: «Если жителям наплевать на то, что происходит с их домом, то управляющей компании и подавно». Запроса нет на то, чтобы всё было хорошо. Хорошо это как? У людей ступор при ответе на этот вопрос. Только когда люди задумаются над ним, они начнут говорить: «Мы хотим, чтобы здесь цветочки росли, чтобы свет был, чтобы у нас убирались», но это возникает только после того, когда ты спрашиваешь, а в большинстве случаев говорят: «хорошо». Справили нужду в подъезде — кто виноват? Управляющая компания? Мэр виноват? Никто в этом не виноват.

Это интервью появилось благодаря поддержке наших читателей. Если вы готовы поддерживать нашу работу, вы можете перечислить любую сумму или, что ещё лучше, оформить регулярную подписку вот здесь. Каждый, кто оформит ежемесячную подписку на сумму от 500 рублей, получит от нас персональную благодарность на сайте. Также мы предложим ему добавиться в закрытый чат вместе с журналистами нашего издания. Помните: независимость нельзя купить, но ей можно помочь. Спасибо, что вы с нами! Вместе с вами мы сильнее!