«Блин, стропальщик, что ты тут делаешь?»
— Сергей, как ты попал в политику?
— В 2015 году нам предложили поехать на форум молодёжного кадрового резерва «Справедливой России». Сказали, что нужно заполнить анкету. Она была довольно объёмная: только два листа заняли сами вопросы, в которых нужно было указывать личные качества, образование и всё остальное. Писал я её ночью, когда жена с детьми уже легли спать. Писал от души, нигде не врал, нигде ничего не придумывал. Когда я принёс её бывшему секретарю бюро Совета, он посмотрел и сказал: «Серёж, тебя на Новую [в психушку] положат». Я сказал, что переписывать не буду. В итоге меня отобрали.
Одним из пунктов анкеты был вопрос про любимое высказывание или жизненное кредо. Я написал цитату из компьютерной игры The Elder Scrolls — Morrowind (в переводе с английского языка «Древние свитки» — прим. Ф.) . Не помню, кто её сказал, но когда начинается игра, там есть следующая фраза: «Время и место подвига выбрано судьбой, но если не придёт герой — не будет и подвига». На самом съезде Сергей Михайлович [Миронов — руководитель фракции «Справедливая Россия» в Государственной Думе] жил по соседству, мы часто общались в рабочей обстановке, но в последний день нам дали чуть расслабиться: ресторан, торжественный ужин. Я вышел на улицу, и вдруг меня по спине кто-то постучал ладошкой. Я поворачиваюсь, смотрю — Миронов. Он говорит: «Слушай, это ты написал фразу „Время и место подвига выбрано судьбой, но если не придёт герой — не будет и подвига?“». Я был очень удивлён, потому что не думал, что он лично читает эти анкеты, но подтвердил ему. Тогда он сказал: «Слушай, классная фраза, откуда она?». Мне было стыдно ему объяснять, что есть такая игра, поэтому тогда я ответил, что это была фраза из литературного произведения. Думаю, что так я и попал в политику.
— Можешь вспомнить переломный момент для «Справедливой России» в Белгородской области? Когда всё изменилось?
— В 2017 году мы [региональное отделение партии «Справедливая Россия» в Белгородской области], можно сказать, объявили независимость и пошли на жёсткий конфликт с представителями крупного и среднего бизнеса, которые были у нас в партии. До этого региональное отделение было для них практически карманным, поэтому первая задача, которая стояла передо мной как руководителем, — независимость. Иначе я бы остался таким же зависимым политиком, какими сейчас остаются многие представители различных партий в других регионах. В итоге 2017 год — это год установления нашей независимости, а 2018-й — проверка на прочность.
— И как проверяли?
— Выборами. Несмотря на то, что мы их по большей части, к сожалению, провалили (хотя тоже сказать однозначно не могу, что прямо полностью провалили), у нас получилось выставить своих кандидатов в пяти городских округах: в Шебекинском, Грайворонском, Валуйском, Алексеевском и в Белгороде, — мы подготовили кандидатов во все районы, кроме Новооскольского. Когда я понял, что мы провалили выборы в Новом Осколе, у меня опустились руки, потому что в этих городских округах голосование шло по списку, и мы, как парламентская партия, могли взять минимум один мандат депутата муниципального уровня.
Потом мы втроём сели, выдохнули и до меня начала доходить информация, которая меня порадовала: по моей информации, у ЛДПР в аппарате тогда работали и продолжают работать по сей день семь человек на выдвижении, и они не смогли пробиться в мунсоветы Алексеевского и Грайворонского горокругов, а в аппарате КПРФ, где и тогда и сейчас было, по-моему, 17 человек, завалили выборы в Яковлевском, Новооскольском и Алексеевском горокругах. Получилось, что мы втроём справились лучше, чем мои коллеги большим составом!
После 2018 года, когда я уже сам стал депутатом горсовета Белгорода, я начал понимать, как в принципе работают все муниципальные советы в других районах, в которых у нас избирались депутаты. Там примерно всё тоже самое. С этого момента была усилена деятельность «Справедливой России» у нас в регионе, и мы научились упреждать какие-то удары и действия чиновников.
— Недавно в Белгороде организовывали круглый стол , на котором прозвучало, что «Справедливая Россия» — это зоозащитная партия . Так ли это? Как это проявляется на уровне региона?
— Да, у нас действительно есть такое направление в работе партии, потому что у нас справедливороссами стали несколько зоозащитников из различных общественных организаций, которые с нами сотрудничали. Возможно, в будущем у нас даже появятся депутаты-зоозащитники от общественных организаций.
Я выстраиваю работу регионального отделения партии, отталкиваясь от запросов людей. В этом случае зоозащитники пришли и попросили помощи, и мы начали с ними сотрудничать. В 2018 году руководитель общества «Преданность» Галина Стебловская поучаствовала в выборах в депутаты горсовета Белгорода. Мы надеялись, что у нас будет второй мандат, и если бы это произошло, тогда бы нам быстрее удалось выстроить работу с муниципальными приютами, которые у нас есть, например, на улице Промышленной в областном центре. Плюс у нас в этом случае был бы человек, который инициировал на депутатском уровне вопрос о гуманном контроле популяции бродячих животных при помощи стерилизации, а не отстрела. Это позволило бы хорошо сэкономить бюджетные деньги.
— Сейчас зоозащитники в партии что-то делают?
— Да. Расскажу об их последней акции. В конце февраля ребята — волонтёры «Преданности» — съездили в Губкин и провели там льготную акцию по стерилизации животных. Партия никаких средств на эту работу не тратит, потому что волонтёры делают её за собственные средства, но мы помогаем со своей стороны.
Один из наиболее показательных случаев — ситуация с организацией «Фауна+», которая занималась у нас в нескольких муниципалитетах отловом животных (в конце 2019 года рядом с пунктом передержки собак в посёлке Комсомолец зоозащитники из «Справедливой России» обнаружили десятки трупов собак ). Мы поехали в посёлок Комсомолец, сделали оттуда трансляцию в соцсети, чтобы показать, что там происходило с животными. Уже через несколько дней ситуация стала стремительно развиваться. На каникулах губернатор вызвал своих заместителей и заявил, что у нас в регионе в 2020 году должен появиться приют для животных. Я понимаю, что власть в итоге сама забрала себе эту тему, но для меня это уже победа. Мы всего лишь один день потратили, вызвали оперативников, получили большой общественный резонанс, и дело сдвинулось с места, хотя до этого оно не двигалось годами (об этом подробнее рассказывала Галина Стебловская здесь — прим. Ф.).
— Когда мы приехали с тобой в Комсомолец, ты в туфлях и костюме хотел полезть в канаву, где были мусор и трупы животных. Я думаю, что если бы я не попросил тебя запустить прямую трансляцию на телефоне, то ты бы так и сделал. Ты считаешь нормальным, что председатель партии сам участвует в таких вещах?
— Эта черта моего характера одновременно и мой плюс, и минус. Объясню на ещё одном примере: недавно нам федеральное руководство «Справедливой России» подарило «Газель». Теперь я сам за рулём на ней езжу, газеты гружу и разгружаю. Ситуация сложилась так, что у нас сейчас нет дополнительных ресурсов, чтобы нанимать водителя. А недавно я сидел на деловом обеде с руководителями предприятий, чиновниками, вплоть до замгубернаторов. Мы разговаривали о работе, и тут меня пробило на улыбку — я вспомнил, что всего пять лет назад работал стропальщиком на заводе. Сам про себя думаю: «Стропальщик, что ты тут делаешь?!».
Статус — это то, что надо показывать в критический момент, а такие ситуации возникают довольно редко. Я люблю обращаться в какие-либо организации, не представляясь, а просто показывая паспорт. Отношение к человеку видно сразу: будь ты председатель «Справедливой России» или обычный работяга, который пришёл со своей проблемой. Я считаю, что в обоих случаях работа чиновника должна быть одинаковой: улыбаться и разговаривать с людьми, помогая решать их вопросы.
— Есть какие-то вещи, которые ты можешь назвать победами регионального отделения партии за то время, когда ты им руководишь?
— Я не люблю победы, которые не доведены до конца. Но если вспоминать из того, что было сделано, я бы выделил, например, нашу совместную победу с представителями КПРФ по тем же правилам благоустройства в Белгороде (подробнее об этом ситуации можно прочесть здесь — прим. Ф.). Ещё к победным итогам могу отнести то, как мы отработали по тарифам на воду в Губкине и Старом Осколе (после обращения депутатов-справедливороссов ФАС отменила повышение тарифа на воду в этих двух горокруга — прим. Ф.). У нас нет иллюзий на этот счёт: мы понимаем, что всё равно тариф повысят, но своими действиями мы обратили внимание на процедуру повышения и таким образом отсрочили повышение тарифа где-то на полтора года. А это уже экономия для людей!
Могу ещё вспомнить ситуацию с «Заводом премиксов» в Шебекинском горокруге. Там тоже вместе работали представители нескольких партий. История с неприятным запахом получила общественный резонанс после того, как мы вместе с ЛДПР и КПРФ организовали митинг. На него пришёл даже мэр Шебекина. На его выступления, правда, довольно агрессивно тогда отреагировали люди, и мне даже пришлось его спасать, чтобы митинг не перерос во что-то другое. Я вступился за него, потому что понимал, что не всё в ситуации с неприятным запахом в округе зависело от этого чиновника.
Вместе с членами других партий мы собрали больше 6 тысяч подписей за закрытие завода в Шебекине, где проживает всего 40 тысяч людей. Результат — после митинга в течение двух-трёх часов пресс-служба губернатора дала новость, что при помощи президента Владимира Путина, который был в регионе до митинга , получилось решить проблему с растаможиванием очистного оборудования, которое привезли нам из Германии.
— Ты только митингом там занимался?
— Нет. У меня даже в соцсетях есть видеозапись, когда я на своей Lada Kalina охотился за машинами, которые сливали отходы. Мне позвонили обычные жители: «Сергей Иванович, вот мы стоим, и уже третья цистерна едет. Они будут всю ночь возить». Это было где-то около 23 часов, а к часу ночи я уже был на месте и сопровождал эти цистерны до пяти утра. Утром ко мне пришли ещё двое местных жителей и предложили поехать посмотреть, куда цистерны сливают жидкость. В итоге нам удалось заснять весь процесс.
Парень, который был за рулём машины с цистерной, очень переживал, что его уволят. Мне тогда пришлось сказать ему: «Что ты сделаешь? Ты драться со мной полезешь или что? Вызывай охрану, пока мы снимаем». Потом он где-то нашёл мой номер телефона и просил меня удалить видео, но я не стал этого делать, а предложил ему свою помощь, если бы его реально уволили. Через месяца два я приехал опять на эти поля, потому что мне стало известно, что теперь жидкость стали свозить на поля, где фермеры уже убирали урожай. Одной большой лужи не было, но вонючая жижа не уходила в землю, а чуть-чуть осаживалась в бороздах и, естественно, продолжала вонять.
— А сейчас там что?
— Я продолжаю следить за этой ситуацией. Я обзвонил и в социальных сетях списался примерно с 2 тысячами шебекинцев. Всем им задавал два вопроса: про запахи «Завода премиксов» и про вывоз мусора. Примерно 60 процентов опрошенных говорит, что сейчас неприятный запах уже не ощущается, а вот процентов 20 — утверждают, что по-прежнему воняет; чуть меньше — говорят, что воняют, но не премиксы; а некоторые по-прежнему уверены, что дело именно в них. Интересный момент: некоторые шебекинцы, которые утверждают, что очень воняет и не воняет совсем, живут в соседних подъездах! Добавлю, что проверил сам: в деревне, где живут мои родители и куда я приезжаю с детьми, сейчас на самом деле неприятный запах почти не ощущается. По крайней мере ситуацию совсем нельзя сравнить с тем, что было в 2015-2016 годах.
«У нас такого не бывает, что „всё, не получилось, извините“»
— Региональное отделение партии открывало три центра : защиты прав граждан, прав предпринимателей и психологической помощи. Что с ними сейчас?
— Центр психологической помощи в настоящий момент закрылся, потому что у нас пока не хватает денег, чтобы полноценно организовать его работу. Нам пришлось для этого проекта взять помещение поменьше, а так как с психологами мы заключали договор на определённых условиях, то они сказали, что им не совсем комфортно будет работать в помещении меньшей площади. Мы надеемся, что в будущем сможем снова дать им помещение побольше, и тогда работа этого центра продолжится, потому что, как оказалось, у людей есть спрос на помощь психологов.
Центр защиты предпринимателей поначалу работал хорошо, но сейчас люди практически не идут туда. Скорее всего, проблема в том, что люди сейчас не сильно доверяют власти, да и предприниматели — люди, которым есть, что терять. Центр защиты прав граждан работает периодически. Он был закрыт несколько месяцев, но сейчас заработал, и поток людей снова увеличился.
![«Справедливая Россия» открыла в Белгороде три центра помощи людям. Как они работают? [разбор]](/assets/thumbnails/2d/2df59ae8c04564b041461952846e2a56.png.avif)
— Кому
последнему помог Центр защиты прав
граждан?
— К нам пришли бабушки, которые сказали, что у них произошел рейдерский захват лифтов. Компания, которая поставляла их, поменяла замки и фактически забрала бизнес у обслуживающей компании. Благодаря центру, мы сейчас написали обращение в прокуратуру. Добавлю, что эти пожилые женщины — члены нашей партии, они знали, куда идти, и уже не первый раз приходят, потому что знают, что у нас им могут помочь.
Проблемный дом №21 на Гражданском проспекте — ещё одна такая ситуация. Изначально про неё рассказали члены «Справедливой России», а потом мы уже начали всё это раскручивать. Признаюсь, что однажды мне было даже неловко: как-то вечером я шёл с работы, зашёл в магазин, купил продуктов, на выходе встретил бабушку из этого дома и её сына. Бабушка десять молитв прочитала, а её сын стал меня обнимать. Они пять лет боролись безрезультатно, а потом удалось переломить ситуацию. Победа есть там, где есть обращение и люди хотят что-то изменить. Если человек не обращается или приходит и говорит: «Вот проблема, решайте её сами», — так ситуацию не изменить. Есть итог только тогда, когда депутаты вместе с жителями решают вопросы и договариваются.
— А ты как-то участвуешь в работе Центров?
— Участвую довольно часто, но всё зависит от ситуации. Если проблема может разрешиться просто после того, как мы напишем обращение, то я не вмешиваюсь. Если достаточно проконсультировать человека, я тоже не вмешиваюсь, потому что это могут сделать и сами сотрудники центра. Если же ситуация требует экстренных решений или если мы видим, что человек приносит уже 20 отписок от всех организаций, то я понимаю, что нужно выехать, осветить её в СМИ, обратить внимание общественности, показать всем эти отписки и написать по ним ещё раз самому, — тогда проблема начинает меняться.
Есть ещё ситуации, которые решаются практически без моего участия. Например, так было с парнем, у которого оставалось пять таблеток, которые ему были жизненно необходимы. Я приехал к тёще в деревню, а она мне рассказала, что у юноши, который раньше жил в нашем селе, обнаружили какую-то очень серьёзную болезнь, и теперь он прикован к инвалидной коляске.
Ему нужно было пить одну таблетку в день, иначе ему могло стать очень плохо, вплоть до летального исхода. В облздраве не успели к нужному сроку закупить ему лекарство. Оно стоит около 160 тысяч рублей. Сам молодой человек не успевал ни собрать деньги, ни дождаться перезаказа — сложилась патовая ситуация. Я позвонил в редакцию «Фонаря» и рассказал о ней главному редактору Андрею [Маслову], что не успеваю чем-то помочь, а у «Фонаря» есть возможность написать запрос и придать огласке, что происходит. Через два дня после публикации парню за бюджетные деньги администрация Шебекинского горокруга купила таблетки. По сути ситуация решилась без меня.
|
|
— Мы
решаем до 70 процентов всех обращений.
По сравнению с другими политиками это
очень высокий показатель. Понятно, что
обращения бывают разные. Некоторые,
например, хотят вернуть социализм и
Советский Союз. Здесь мы ничем не поможем
(улыбается). В других ситуациях мы
стараемся отработать. Когда ты просто
написал запрос, получил на него отписку
и сказал человеку: «Держи свою отписку»
— это не работа депутата. Когда мне
приходит отписка, я пишу в прокуратуру,
продолжаю работать дальше. У нас такого
не бывает, что «всё, не получилось,
извините».
— Кто составляет костяк партии в Белгородской области?
— Костяк на самом деле — это секретарь Бюро Совета реготделения Софья Борисенко, которая работает в партии с 2005 года, Галина Стебловская и другие политики. Софья Борисенко — мой главный советник. Она порой подсказывает мне, как вести себя в разных ситуациях, потому что у неё побольше опыта. Она часто говорит мне: «Серёжа, до тебя жизнь в политике тоже была!».
Отмечу ещё нашу сильную команду в Губкине: там у нас работает Игорь Часовских, который раньше был чиновником, и знает эту работу изнутри, его сын Семён Часовских, который работал в прокуратуре, Николай Новиков — бизнесмен и депутат местного совета. У последнего сложился принципиальный подход к возможным нарушениям в сфере госзакупок. Яркий пример: в Губкине хотели потратить 50 миллионов на ремонт хорошей дороги. Он получил документ, что эту дорогу будут ремонтировать, а он сам по ней ездит на работу и домой и видит, что она находится в идеальном состоянии, только разметку надо поправить. Он добился того, чтобы эти 50 миллионов вернули даже после того, как прошёл конкурс. А ещё он же нашёл негосударственный диплом бывшего главы районной администрации Анатолия Кретова. Всё опять же началось с чего? С того, что в одной из местных газет Новикова назвали «доктором околовсяческих наук». Новиков решил проверить диплом самого Кретова. После того, как выяснилось, что у Кретова — негосударственный диплом, они ещё нашли один такой диплом у руководителя комитета горсовета по этике. И потом эта ситуация также стало достоянием общественности.
В Старом Осколе у нас работает Олег Корчагин. Он бывший военком и не совсем политик, но может решать какие-то вопросы, используя свои кулуарные связи.
— Как я понимаю, сейчас есть две сильных ячейки «Справедливой России» в регионе — это Губкин и Белгород?
— Нет, ещё в Шебекине.
— Я ничего не слышал о «Справедливой России» там, а про Губкин — регулярно.
— Я согласен, что в Губкине у нас сложился хороший костяк людей. Всё дело в качествах членов партии. В городе Шебекино у нас очень сильное местное отделение, внутрипартийно сильное. Но у них нет такого ресурса, чтобы они могли публично противостоять кому-то. Они решают небольшие проблемы: то помогли людям детскую площадку установить, то остановку сделать и другие бытовые вопросы. Про такие вещи мы обычно не часто рассказываем.
— Ты считаешь для маленького города лучше, чтобы депутаты решали какие-то бытовые вопросы или они должны работать, как в том же Губкине?
— На первое место мы ставим интересы жителей. Людям не стало легче, когда они узнали, что у Кретова негосударственный диплом. Если говорить про Губкин, то вспомним ту же самую дорогу и всё остальное — это тоже различные бытовые дела. Просто в Губкине умеют преподносить такие инфоповоды СМИ, а в Шебекине — пока не умеют. Я очень за это переживаю, настаиваю на том, чтобы члены партии заводили себе страницы во «ВКонтакте», публиковали там информацию, чтобы у них была возможность рассказать людям о том, что они делают.
Если говорить о повседневной работе, то и там, и там примерно одинаково работа идёт, но в Шебекине у нас сейчас один депутат, а в Губкине — трое. Хотя, если мы говорим о коэффициенте полезного действия на депутата, то работают они примерно в равных долях.
В Шебекинском горокруге, например, была ситуация, когда управляющая компания подделывала протоколы собрания собственников (речь идёт о предполагаемом картельном сговоре управляющий компаний — прим. Ф.). Они с моей помощью смогли раскрутить эту тему. После публикаций в СМИ наши депутаты вместе с активистами и, что немаловажно, при помощи местной администрации смогли добиться, чтобы на рынок пустили компанию, которая составила бы реальную конкуренцию шебекинским УК. По крайней мере мы надеемся, что там теперь будет конкуренция, потому что несколько домов уже перешли на обслуживание в новую УК.
«Серёжа, давай, давай! Ты правильно делаешь!»
— Ты постоянно обращаешься в прокуратуру. Можешь рассказать, как это работает?
— Можно вспомнить, как принимали правила благоустройства в Белгороде. Тогда в работе с прокуратурой доходило до того, что мне приходилось добывать документы в режиме «Джеймс Бонд»: вроде бы ответы и были, но узнавать их содержание мне приходилось почти что с боем (улыбается). Зачастую чиновники уверены в своей непогрешимости и безнаказанности, и мне кажется, что иногда даже самих работников прокуратуры это злит.
— Ну они же не каждый день злятся. Зачем тогда каждый раз обращаться?
— Само обращение в прокуратуру даёт всей чиновничьей, силовой, депутатской машине шанс на ошибку. То есть, они могут где-то допустить ошибку, например, в ответе на депутатский запрос, и мы можем работать там, где они допускают ошибки.
Но бывает так, что иногда можно что-то изменить даже без обращения в прокуратуру. Недавно на заседании комитета городской комиссии по ЖКХ рассказывали о том, сколько денег удалось освоить муниципальным предприятиям. Выяснилось, что они не успели освоить просто колоссальные деньги: «Белводоканал» в три или даже в четыре раза освоил меньше, чем планировал, а «Квадра» — в два. Естественно сразу возник вопрос: «Зачем было тариф на воду повышать, если предприятия не успевают даже эти деньги осваивать?». Когда я этот вопрос задал, мне на заседании комитета ответили, что представители компаний всё напутали, они переделают доклад и потом его представят нам.
— Тебе приходилось договариваться с властью?
— Скажу честно, иногда мы идём на договорённости с властью, но это абсолютно адекватные договорённости. Была ситуация, когда в России повысили пенсионный возраст и ещё было что-то довольно мощное. Я боялся проводить митинг, потому что понимал, что люди настроены очень агрессивно, и я не смогу удержать народ. В это же время мне позвонили мои сторонники и сообщили, что заместитель мэра в одном из городов ворует. Когда я пришёл с этой информацией, мне сказали: «Серёж, да ты что?!». Я сказал: «Если вы сейчас не повлияете на ситуацию, то мне придётся действовать со стороны общественности и СМИ». Пришлось подождать в приёмной 15 минут, а потом те, кто не верил мне, пришли и сказали: «Сергей, большое спасибо, мы его накажем». И насколько мне потом стало известно, его действительно наказали, и он всё вернул.
— Его посадили?
— Не знаю, но суд точно был. А помимо этого, по моей просьбе отремонтировали дорогу и тротуар и поставили в очередь ремонт школьного двора. Это же тот результат, который и нужен людям?
— А как вообще к тебе относятся в мэрии, областном правительстве?
— Работники областной администрации даже иногда, когда я пишу им запросы, устно поддерживают меня и мои действия, хотя официально чаще всего я получаю отписки.
— А депутаты?
— Мы со всеми, как мне кажется, хорошо общаемся. Я поддерживаю диалог со всеми партиями, включая представителей той же «Единой России». Даже здесь есть люди, с которыми можно работать, разговаривать и что-то делать. Однако приходится признавать, что среди других партий ситуация такая, что каждый пытается тянуть одеяло на себя, поэтому договориться практически нереально: все договорённости рассыпаются буквально через месяц-два. На одном совместном митинге, который мы проводили с одной из белгородских партий, к нам подошёл представитель этой партии и сказал: «Вообще-то это мы митинг организовали, а у вас почти столько же флагов». Я говорю: «Хорошо, я флаги убираю и ухожу с митинга», а он мне: «Нет, ты что? Не убирайте, просто пониже опустите». Вот из-за таких вещей взаимодействие с другими партиями иногда находится под большим вопросом.
«В ту ночь бился Фёдор Емельяненко и я понял, что реально новость зашла»
— А вообще можешь вспомнить какой-нибудь митинг или акцию, которая прямо зашла?
— Помимо митинга против Завода премиксов, мне кажется, что очень классной была акция с цветами в 2018 году: утром 30 апреля мы проехали по городу Белгороду и посадили цветы в ямах на дорогах. Мы выехали где-то в 4:30, к 7:00 мы уже всё посадили, чтобы пробок не было.
Мест было не очень много, но они были знаковыми: улица Попова, БелГУ, напротив Пединститута. Мы никого не критиковали, это был просто лёгкий троллинг: «Белгород — город с самыми лучшими дорогами в России и самыми красивыми ямами». После того, как мы посадили цветы, я решил немного выждать. Как говорят некоторые сотрудники администрации, когда в 9:00 все опомнились, они начали искать, кто это сделал, потому что всем это не понравилось. По моей информации, они даже искали возможность привлечь нас к административной ответственности.
В 15:00 я начал фотографии нашей акции раскидывать по белгородским пабликам, и они висели в предложенных новостях, но никто не публиковал. Я подумал: «Вот, блин, вообще не выстрелило, никому такое не интересно». И тут я не помню: или Бел.Ру, или «Фонарь» опубликовал новость про акцию у себя, и в один момент фото забрали себе все местные паблики. В ту ночь был бой Фёдора Емельяненко, и я понял, что новость реально зашла, когда увидел, что в одном из пабликов наш пост про цветы остался в закрепе, а пост про Емельяненко ушёл вниз. Это был успех, и дороги быстро сделали.
— Коммунисты часто проводят одиночные пикеты, а справедливороссы в Белгороде этим не занимаются. Почему?
— Во-первых, мне не нравится, что в основном это делают сами депутаты — я считаю, что у депутатов есть и другая работа, которой они должны заниматься. Я уже много раз им говорил: «Ребят, лучше сходите во двор, поговорите с бабушками, узнайте об их проблемах». Обычно люди не доходят до депутатов, поэтому депутаты сами должны к ним приходить. Я понимаю, что в КПРФ тоже сейчас кадровый голод. Я понимаю, что иногда нужно это делать. Но...
— Но ты считаешь, что пикеты не работают?
— Работают, но для чего? Для того, чтобы о тебе не забыли?
— Для решения каких-то проблем, для привлечения внимания...
— Да, но это должно всё работать в системе. ..
— Если бы у нас в регионе было какое-то дело по типу дела «Сети»* ( ФСБ включила «Сеть» в список организаций, признанных террористическими наравне с «Исламским государством» и «Талибаном»), ты бы вышел на одиночный пикет?
— Да, если в защиту личности, то, конечно, бы вышел. Было бы хорошо, если бы те же коммунисты организовали серию из пикетов, когда через каждую остановку по всему городу стояли бы люди в красных жилетках с плакатом условно «Руки прочь от Грудинина!». Я за то, чтобы акция была масштабной. Давление на власть — это общественность, а общественность — это не три студента, которые по Свято-Троицкому бульвару прошли на пары мимо участников этого пикета. Я не скрываю, что для этого нужно договариваться с другими партиями и проводить такие акции совместно, но это уже другой вопрос.
— А на несогласованный митинг ты готов выйти?
— Чтобы я это сделал, должна быть очень веская причина.
— Например? Завод премиксов считается или нет?
— Для определённого этапа — да. Тогда ко мне обратились люди, которые были готовы перекрыть шебекинскую объездную. Я пришёл в администрацию, не буду говорить какую, и сказал: «Люди просят меня перекрыть дорогу». Мы тогда посчитали, что у нас было 12 машин, которых для этого в принципе бы хватило. Я объяснил, что буду предателем, если не буду стоять с ними. Возможно, стоял бы без флагов, чтобы не подставлять партию. Просто пришёл бы как гражданин, встал вместе с ними. Когда дело касается здоровья людей, и власть не хочет ничего слышать, даже если будет нанесён репутационный урон партии, — я простой стропальщик.
— Сейчас ты бы сделал то же самое в этой ситуации?
— Конечно.
— Что
ждать от «Справедливой России» в
ближайшем будущем?
В ближайшее время мы также будет ориентироваться на работу с людьми, с их обращениями и их проблемами. В планах — совместно написать программу партии в регионе на ближайшее время, принять участие в выборах всех уровней в нашей области. Работа прошедших нескольких лет в регионе показала, что работа с людьми и решение их проблем круглый год — это лучшая избирательная компания. А не то, что делают многие, показавшись в период выборов и исчезая до следующих. Мы работаем круглый год, не взирая на то, что происходит в регионе, есть ли выборы или нет. Вся работа от людей и для людей.
![«Справедливая Россия» открыла в Белгороде три центра помощи людям. Как они работают? [разбор]](/assets/thumbnails/18/18d53a637e9318bc985ddf3dc7250c56.png.avif)
