«Конкуренты отказываются ехать в регион: мы стали монополистами»
Игорь Тараненко — владелец ООО «Коммунальщик». Предпринимателем белгородец стал восемь лет назад, а сам бренд придумал в 2019 году. Его фирма чистит трубопроводы, канализационно-насосные станции, откачивает и утилизирует отходы. Из-за спецоперации «Коммунальщик» лишается работников. Сейчас многие белгородцы, по словам Тараненко, предпочитают заключать контракты на участие в СВО, а не работать в организациях.
Игорь Тараненко, 41 год, фото из личного архива
— Наше направление не просело — оно упало только в обслуживании ресторанов и кафе примерно на 50–60 процентов. Но увеличились работы с управляющими компаниями. Не изменилось количество заявок от крупных компаний.
Дополнительный плюс, который мы получили в связи с СВО, — конкуренты отказываются ехать в регион. Мы частично стали монополистами.
Однако из-за отъезда людей и высоких зарплат, которые предлагаются на спецоперации, мы ощутили дефицит кадров. Люди, которых мы раньше могли нанять за полторы–две тысячи рублей в сутки, сейчас за день работы берут от 3 тысяч рублей. Люди начали ходить на СВО как на работу. На спецоперации платят высокую зарплату, и мы вынуждены с этим конкурировать, — определил главную проблему Тараненко.
Кроме того, из-за участившихся обстрелов бригады специалистов поменяли алгоритм работы. Теперь заказы выполняются медленнее, но вопрос безопасности является приоритетным.
— Мы запретили всем сотрудникам собираться вместе. Раньше регулярно проводили совместные планёрки, сейчас проводим отдельно с каждой бригадой — больше пяти–шести человек не собираемся.
Изменилось перемещение. Теперь если две машины едут на один объект, они следуют разными маршрутами. Также стараемся ехать с минимумом остановок, мимо убежищ, чтобы всегда можно было переждать ракетную опасность. Из-за этого стали, конечно, дольше ехать на объекты и меньше объектов за день обслуживаем малыми бригадами. Из-за обстрелов нам даже пришлось перегонять технику на ночёвку в Строитель: по утрам ребята едут, забирают транспорт оттуда.
Когда ребята приезжают на объект, они первым делом осматривают убежище. Мы по телефону сразу просим заказчиков предоставить нам убежище, особенно если это работа на Харьковской горе: открыли подвал, двери нараспашку, никаких замков — только после этого делаем нашу работу. Начинается опасность обстрела — все укрылись, переждали, дальше вернулись к работе. В марте, в мае мы не работали больше недели, пока были максимальные обстрелы. Мы просто отказывались от заявок, — рассказал предприниматель.
За последние несколько лет сильно выросли цены на запчасти. Из-за этого повысилась и цена на услуги «Коммунальщика».
— Цены на запчасти поменялись нереально. Если в 2021 году я покупал две запчасти за 13 тысяч рублей, то в ноябре прошлого года я заплатил за них уже 89 тысяч рублей. А деваться некуда — это не посредник, а завод-изготовитель. Другой поставщик несильно поднял цены, но у него съехали сроки. То, что раньше мне привозили в течение нескольких дней, сейчас можно ждать три месяца. Если в прошлом году я покупал ГАЗель за 650 тысяч рублей, то сейчас такая же машина стоит миллион: и эта ГАЗель не новая.
Мы подняли цены на 20–30 процентов. Мы сотрудникам вынуждены доплачивать. Затратная часть выросла — соответственно, нужно, чтобы выросла и доходная часть, — пояснил бизнесмен.
Как рассказал Игорь, региональное правительство никак не поддерживает его предпринимательское направление — нет ни льгот на кредиты, ни налоговой отсрочки.
— Те меры поддержки, которые предлагает наш регион, ничтожны и направлены исключительно на поддержку пострадавших. А мы не «пострадавшие», поэтому сюда даже не дёргаемся. Поддержка от региональных властей — абсолютный ноль, её нет.
Мне бы помогли субсидирование процентных ставок по кредитам банка, отсрочка по уплате налогов, льготы по кредитам. Во время COVID-19 правительство России давало компенсацию в 600 тысяч рублей, — вроде, немного, но тогда нам это действительно помогло. [Сейчас] про предпринимателей в регионе просто забыли, — уверен белгородец.
Несмотря на сложную ситуацию, пока бизнесмен не планирует покидать Белгород.
— У меня 20 человек работают, у них семьи, они от нас зависят. Я семь лет шёл к этому — мы сделали это вдвоём с партнёром. Это тяжелейший труд. Жену и ребёнка я увёз в Луганск — там сейчас тише, как бы парадоксально это ни звучало. Я к ним приезжаю, рассматриваю Луганскую область для работы, потому что там цена на мои услуги в два раза выше, чем в Белгороде. Мы не видим дальнейший рост нашей компании в Белгородской области — здесь мы будем заниматься исключительно поддержкой тех позиций, которые у нас есть, без развития. Развиваться мы будем вне региона. В приоритете: ЛНР и Республика Крым, Курская область, частично Воронежская область — в удалении от линии соприкосновения. Однако для жизни нет лучше города, чем Белгород, — настолько он удобный и комфортный для жизни: школы, вузы, спортивные секции, тренажёрные залы. Всё в шаговой доступности. Нет другого такого города. Поэтому я не уезжаю, сотрудники мои не уезжают. Все на месте, — поделился Тараненко.
«Мы не выбираем времена, поэтому продолжаем работать»
Сергей Луговской — руководитель медицинского центра, который специализируется на лечении вен. Предприниматель открыл центр в сентябре 2022 года.
Сергей Луговской, 33 года — фото из личного архива
— Строительство и оснащение клиники проводились с начала февраля 2022 года. На тот момент не было понимания, какая ситуация будет в стране, да и все мы помним резкий рост на товары. Но тем не менее, замораживать проект я не стал.
Мы могли полноценно работать до последних событий (ухудшение оперативной ситуации в Белгороде — прим. Ф), оптимизировали работу, подстроились. Сейчас, как и у всех предпринимателей, наблюдается отрицательная динамика. В нашем случае уезжает как медицинский персонал, так и «потенциальные пациенты».
Когда участились обстрелы, мы за счёт собственных средств поставили бетонные блоки, возвели стену перед входом в клинику, заклеили окна бронеплёнкой, таким образом обеспечили безопасность. Во время ракетной опасности, естественно, мы находимся в помещении, где нет окон — так наиболее безопасно. К нам очень много людей заходит с улицы во время ракетной опасности. В клинике также есть аптечка первой медицинской помощи с необходимой укладкой, — объяснил Луговской.
Клиника Луговского, фото из личного архива
Несмотря на сложности в работе, предприниматель пока не обращался за региональной поддержкой.
— Мы оптимизировали всю логистику и сейчас вышли на тот уровень, когда в клинике есть определённый запас расходных материалов. Но на сегодняшний день, к сожалению, бизнес себя не окупает.
Мы думали над открытием новых направлений, но сейчас планировать что-либо невозможно. Самое главное и ценное — человеческая жизнь! Пока адаптируемся, а дальше будем смотреть. Я привык с трудностями справляться самостоятельно, если будет совсем тяжело, обратимся за дополнительными мерами поддержки, — пояснил Сергей.
Врач добавил, что белгородский центр продолжит работать. По словам Луговского, он остаётся в Белгороде, чтобы и дальше помогать жителям, нуждающимся в лечении венозных заболеваний.
— Меня мотивирует наш город, наши люди! Мы не выбираем времена, поэтому продолжаем работать. Есть сотрудники, которые не уехали из города. У них есть свои семьи, и это тоже часть моей ответственности перед ними. Все обязательства выполняются. Сейчас мы не можем работать на полную мощность, нет возможности долгосрочного планирования. Но я сохраняю оптимизм и надеюсь на скорую стабилизацию ситуации, — добавил руководитель центра.
«Все деньги мы тратим на налоги и зарплаты»
Дмитрий Максимов продолжает семейный бизнес. Его отец открыл «Электромир» — магазин электротоваров — в 1995 году. Дмитрий влился в управление примерно 20 лет назад. Сейчас, по словам предпринимателя, доходов от магазина хватает только на налоги и зарплаты сотрудников.
Дмитрий Максимов, 40 лет, фото из личного архива
— С начала спецоперации у нас упали продажи в два–три раза. Потом люди адаптировались к новой действительности, продажи стали расти, расти, расти, а потом случился декабрь 2023 года (30 декабря 2023 года ВСУ обстреляли центр Белгорода — прим. Ф.), и всё рухнуло обратно — в два, три, пять, а иногда и в десять раз, потому что электротовары — долгосрочное вложение. У нас в ходу такая шутка: смысл сейчас вкладываться в электрику, когда завтра может «прилететь»?
Адаптироваться мы не смогли. Мы как можем, так мы и платим. Четвёртый квартал был очень хорошим — мы смогли его вытянуть, вопреки всему. Но никакой поддержки нет. Все деньги, которые приходят на расчётный счёт, мы тратим на налоги и зарплаты. Это ужасно тяжело. Тут бахает — моральное состояние тяжёлое, тут тебя ещё финансово [давят] — это невозможно описать словами. Это как беговая дорожка: ты бежишь, но остаёшься на одном месте.
К счастью, в наш магазин ничего не прилетало, но мы с друзьями шутили, что кредит под один процент годовых был объявлен для тех, кому прилетело — то есть нужно ещё заслужить «прилёт» ракеты в магазин, чтобы получить льготный кредит, — поделился переживаниями владелец магазина.
Фото yandex.ru
Из-за нехватки денег предприниматель иногда задерживает платежи поставщикам. Некоторые — прощают опоздания, другие же угрожают судом.
— Поставщики входят в положение. У одних есть какие-то правила: десять дней просрочки платежа — они ничего сделать с этим не могут и блокируют отгрузки. Кто-то входит в положение — были просрочки платежей по месяцу и больше. В целом, входят в положение, но у федералов есть правила, за которые они не могут выходить. Доходило до того, что нам говорили: «Просрочите на два–три дня, и мы на вас в суд подадим. Такие процедуры, извините», — вспомнил Дмитрий.
По словам Максимова, сейчас даже выплаты МРОТ на сотрудника получить непросто — нужно собрать большое количество документов.
— Никакой надежды на поддержку нет, потому что наш ОКВЭД в список пострадавших не попал. Ни на кого не приходится рассчитывать. Даже во времена COVID-19 была поддержка, было проще, было всё автоматизировано, и мы пару раз получили поддержку в виде выплаты МРОТ на сотрудника. Тут чтобы её получить, надо ЭКГ домашнего котика сдать (грустно шутит предприниматель — прим. Ф.). Будем своими силами выкручиваться, других вариантов нет, — прокомментировал предприниматель.
Дмитрий Максимов — коренной белгородец, навсегда покидать дом он не намерен.
— У меня свой бизнес, у меня есть работники. Что я им должен сказать? «Ребята, я уехал в Московскую область, а вы здесь, в Белгороде, остаётесь работать»? Куда я уеду? Я родился в Белгороде, у меня жена — коренная белгородка, дети есть. В другом регионе начинать всё заново? Поэтому мы остаёмся. Мы тут родились. На майские праздники поехали в Краснодарский край — продлили выходные, потом ещё раз продлили, и всё — возвращаемся. Боимся только, что в честь нашего приезда будут салютовать ВСУ, — рассказал белгородец.
«Сельское хозяйство — это лотерея»
На некоторых предпринимателей спецоперация оказала меньшее влияние, чем на тех, чьи монологи мы привели выше. Виталий Поливанов — аграрий, он уже шесть лет выращивает разуменскую клубнику.
Виталий Поливанов, 35 лет, фото из личного архива
— Начиналось всё шесть лет назад как хобби, а более профессионально я стал заниматься бизнесом два года назад — тогда я взял «Агростартап» (белгородский грант для поддержки сельского хозяйства — прим. Ф.). Благодаря этому мы вышли на гектар, закупились посадочным материалом, материалом для теплиц и оборудованием. Сами сделали теплицы, посадили клубнику, вырастили и продали.
Зарплаты сотрудникам мы подняли в этом году. Удобрения подорожали два–три года назад и после этого немного дорожают. Техника как взлетала, так и взлетает, но мы особо её не покупаем. Расходная часть увеличивается.
[С начала спецоперации] для меня ничего не изменилось. Я как работал, так и работаю. [Спецоперация] повлияла на всех, но работать мы не прекращаем… На поля иногда прилетают осколки, но работа продолжается, — уверенно заявил Виталий.
По словам Поливанова, в Белгородской области не развита продажа местной клубники, поэтому в регионе для него нет конкуренции. Однако находятся другие проблемы: например, майские морозы, которые сгубили значительную часть будущего урожая.
— Бизнес клубники вообще не развит в Белгородской области, его просто нет. В регионе на рынке нет белгородской клубники. Динамика есть, но минимальная, особенно в таких условиях. Конкурентов нет. Конкуренция — это рынок, рынок — это краснодарская ягода. Они нам не конкуренты, потому что у нас фреш (свежая ягода — прим. Ф.). У меня ягода всегда сегодняшняя, вчерашней нет. Сегодня собрали — сегодня продали. Краснодар только по цене подбивает, и то не всегда. В городе купить сегодняшнюю ягоду хорошего качества очень сложно. Есть немного людей, кто этим занимается, но в этом году многие пострадали от морозов. У нас он, например, полгектара срезал. Как это может окупиться? Сельское хозяйство — это лотерея. Кому-то везёт, кому-то — нет. В этом году не повезло всем. Весь год люди занимаются тем, чтобы что-то вырастить, и в один день — бах. Снимает под ноль, — пожаловался аграрий.
Переезжать Виталий так же не планирует, как и наши другие герои публикации.
— У меня закопано всё здесь. В земле — дом, бизнес. Мы не можем переехать, взяв с собой гектар земли, — заявил белгородец.
