Как активисты разыскивают пропавших военных?
В декабре 2023 года «Скорая молодёжная помощь» начала разыскивать военных, пропавших на специальной военной операции на Украине. О том, как организация этим занимается, рассказал руководитель НКО Антон Андросов.
Антон Андросов, руководитель «Скорой молодёжной помощи», фото из личного архива
— Когда мы начали заниматься темой спецоперации, мы помогали в военных госпиталях, помогали беженцам, помогали эвакуированным жителям Шебекина. Когда мы работали в госпитале, у нас поступило очень много заявок от родственников, которые просили передать личные вещи, продукты. Они пытались узнать, есть ли в нашем госпитале военные [которых они искали]. Доступа к поиску у нас не было, поэтому мы этим не занимались. Но заявок поступало всё больше, и мы потихонечку начали из разных источников получать информацию.
Мы отработали систему, которая позволяет нам, не передавая личные данные, выяснить, есть в госпитале разыскиваемый человек, был он здесь раньше или нет. Как мы это делаем? Поступает заявка: фамилия, имя, отчество, дата рождения человека, которого ищут, и степень родства, а также ФИО и номер телефона того, кто ищет. Мы узнаём в госпитале, есть ли такой человек. Если он есть, то мы просим его связаться с родственником — говорим его фамилию, имя, отчество, при необходимости показываем фотографию. Помогали со связью: даже дарили телефоны, SIM-карты. Это были адресные мероприятия, — поделился Антон.
По его словам, «Скорая молодёжная помощь» ускоряет поиск близких, потому что сокращает количество проверяемых госпиталей.
— Многие лично столкнулись с тем, что родственник погиб на СВО, и ты не знаешь, где его искать. Всё это очень долго происходит: пока отвезут в морг, пока заполнят документы, пока вышлют их в военкомат. А родственник-то пропал, связи нет — и ты понимаешь, что что-то случилось. Где искать, в каком хотя бы направлении, в каких госпиталях — не понимаешь. Даже когда мы говорим, что в этом госпитале человека нет и не было, это уже людям даёт понять, что можно ставить тут галочку и искать пропавшего в других местах. Это тоже плюс.
Конечно же, самый большой плюс, когда люди находятся живыми. Сейчас мы отработали с военным руководством более-менее слаженную схему: мы ежедневно собираем заявки, отправляем, получаем обратную связь и людям говорим, есть человек или был ли он в госпитале. Если человека нет и нет никакой информации о нём, мы даём контакты горячей линии уполномоченного по правам человека, разъясняем, как ею пользоваться, как можно написать адресно уполномоченному по правам человека — и в аппарате омбудсмена вносят человека в свою базу поиска, так как у них есть выходы на другие госпитали. К сожалению, делается это долго. Мы — первичное звено, мы можем по госпиталям, с которыми у нас есть связь, отработать информацию быстрее и эффективнее: за пару дней, — раскрыл детали поиска руководитель.
18 найденных человек
За две недели работы «Скорая молодёжная помощь» получила около 300 заявок и уже нашла 18 человек. Но волонтёры не могут разглашать личные данные военных, даже информацию о гибели найденного человека.
— Мы занимаемся этим две недели, и за это время у нас поступило около 300 заявок — мы нашли 18 человек. К сожалению, двое из них — погибшие, но мы не можем распространять информацию о том, кто это. Остаётся ждать, когда родственникам придёт официальный документ. Работать тяжело, потому что всё пропускаешь через себя. Нам присылают целые истории, когда ищут человека уже полгода, когда пожилые родители ищут своих детей, когда дети ищут своих родителей. Ты понимаешь: если человека без связи давно ищут, скорее всего, он погиб. Конечно, возможны редкие случаи: он попал в плен, находится в коме, потерял память. Но, к сожалению, скорее всего, это уже погибшие люди.
Тяжелее всего, когда человек не позавчера пропал, а давно. Его родственники отчаиваются, пишут волонтёрам и куда только ни обращаются. Проще понять, жив твой близкий или умер. Если умер, то узнать, где находится тело, похоронить его. Полное неведение — тяжело, — поделился Антон Андросов.
Белгородец добавил, что команда ищет стрессоустойчивых людей, которые могут выдержать такую работу. Также к «Скорой молодёжной помощи» присоединятся несколько волонтёрских групп из других городов — они тоже занимаются поисками и хотят объединить усилия.
— Ещё мы написали письмо в Министерство обороны России с предложением о взаимодействии по этому направлению. Надеемся, что встретимся с курирующим сотрудником, выработаем регламент, потому что направление поиска военных действительно важное.
Заявок очень много, а мы только начали. Все обращения, которые поступили к нам, пришли, грубо говоря, через сарафанное радио: родственники объединяются в группы по поиску, вместе ищут, потому что легче переживать, легче обзванивать, контакты искать, и шире охват, когда это делает группа. Один узнал — и пошло-поехало, начали все писать.
Эти заявки вести уже тяжело. Их нужно собрать, внести в таблицу, отправить, каждому ответить, что заявка принята. Если человек не найден, то каждому ответить, дать дальнейшую инструкцию — людям важно хотя бы понимать, куда стучать, звонить, к кому обращаться. Многие не знают, с чего начинать. Поэтому мы стараемся максимально [помочь]. У нас по ходу дела инструкции меняются. Если мы какие-то контакты узнаём, можем чем-то помочь, чем-то облегчить ситуацию, мы всё это подгоняем, потому что только начали этим заниматься и естественно набиваем руку. Будем максимально развивать направление, чтобы как можно больше заявок отрабатывать, как можно больше людей находить, как можно больше получать информации. Но очень важно не навредить, — уверен Антон.
«Ты читаешь среди строк отчаяние, особенно когда ищут детей»
Волонтёрам тяжело обрабатывать заявки, в которых белгородцы делятся личными историями, — особенно если военный погиб. Но жители, которые обращаются за помощью, рады любой информации.
— Ты читаешь среди строк отчаяние, особенно когда ищут детей. По большей части пишут жёны, но были случаи, когда родители старше 70 лет обращались. Тяжело, когда родители хоронят своих детей. Тяжело, когда мы узнаём, что ребята погибли, а ты понимаешь, что не можешь, к сожалению, никаким образом огласить эту информацию и как-то помочь. Конечно, когда они узнают, мы максимально помогаем с контактами — есть организации, которые помогают вывезти тело и устроить похороны.
Люди благодарны, когда находим кого-то. Большинство благодарны в принципе, что мы хотя бы какую-то информацию передаём. Люди всё время с благодарностью относятся к тому, что мы этим занимаемся безвозмездно. Они благодарят за любой ответ. Был случай, когда мы помогли при нас связаться военному с матерью по телефону — и он весь в слезах был. Это очень эмоционально. Конечно, это облегчение: узнать, что хоть и раненый, но живой, — поделился впечатлениями от работы Антон Андросов.
Оставить заявку на поиск потерянного на спецоперации человека можно здесь.
