29
августа 2015 года девятилетняя Полина
Курганская гуляла с дедушкой. Они шли к торгово-развлекательному комплексу по пешеходной дорожке между остановкой
«Сокол» и ТРК «МегаГРИНН».
В этот день дул сильнейший ветер —
на девочку упала берёза, которая росла
рядом с тротуаром. Спустя шесть дней, 4
сентября, Полина умерла в реанимационном
отделении детской областной клинической
больницы.
Родители девочки, Александр и Ольга Курганские, обратились в суд с иском к мэрии Белгорода и управлению «Белгорблагоустройство» о компенсации морального вреда — 2,5 миллиона рублей — и затрат на похороны.
3 июня прошло первое заседание по этому делу. На вопрос судьи о возможности заключения мирового соглашении стороны заявили, что не знают, как это можно сделать. Татьяна Гаенко, представляющая Александра Курганского (отца Полины — прим. ред.), начала перечислять «самые яркие моменты» позиции истцов. По её словам, экспертиза состояния дерева, упавшего на ребёнка, показала, что его гниение происходило десять лет, и всё это время берёза считалась «аварийной».
Пешеходная дорога, по которой шли Полина с дедушкой, панорама google.ru/maps
Также, по мнению Гаенко, по нормам законодательства именно администрация, являясь собственником территории, на которой находилась берёза, должна была ухаживать за ней и оценивать её состояние.
— В возражениях администрации есть такие моменты, что внешних признаков до момента падения и ликвидации не проявлялось. Но научная литература говорит о том, что береста сохраняет форму ствола даже после сгнивания древесины в труху — то есть возможности определить внешне нет, но есть инструменты, которые прописываются в правилах и методиках, — объяснила представитель истца, добавив, что мэрия должна была тщательнее следить за «объектом повышенной опасности».
Татьяна Гаенко обратилась к опыту Воронежа, где в начале 2016 года специалисты проводили инвентаризацию зелёных насаждений города. Согласно их документам, деревья, в которых было зафиксировано более 17 процентов гниения, признавались неудовлетворительными, и их предлагали ликвидировать. Для сравнения, по словам представителя истца, согласно воронежской экспертизе белгородского дерева, упавшая берёза была сгнившей на 77 процентов.
— Доказывать факт того, насколько сильно были причинены нравственные страдания родителям, мы считаем ненужным. Родители потеряли ребёнка, он был единственный у родителей, подавал большие надежды, — рассказала Гаенко.
Она посчитала нужным описать суду и то, как Александр и Ольга пережили смерть дочери. «На протяжении долгого времени — возможно, даже сейчас! — родители просто не хотят жить. Не то, что идти к врачам и восстанавливать своё здоровье», — заявила представитель истца.
Её коллега, представляющая интересы матери Полины, продолжила тему.
— Этот ребёнок был смыслом жизни Ольги, её род деятельности был связан с воспитанием ребёнка — это была вся её занятость. На текущий момент человек находится в сложном психологическом состоянии. Мы ехали в суд, я смотрела за Ольгой Михайловной, которая отворачивалась, когда вели группу детей из детского сада, — рассказала Анна Черепашенко.
Юрист администрации Белгорода Алексей Ядута начал с соболезнований в адрес родителей Полины Курганской и перешёл к обстоятельствам, по которым суд должен отказать истцам в удовлетворении их иска. В частности, Ядута указал на то, что родители не конкретизировали, какой моральный вред был ими получен после смерти дочери, а значит запрошенная сумма «чрезмерна и не отвечает предъявленным требованиям».
Алексей Ядута
Юрист обратил внимание, что произошедшее ЧП — это уголовно-наказуемое деяние, так как произошла смерть из-за действий или бездействия должностных лиц. Однако, как указал представитель ответчика, результатом возбуждённого уголовного дела по факту смерти ребёнка стало отсутствие возможности привлечь кого-либо к ответственности.
— Более того, последняя экспертиза, проведённая следователем, гласит: «Дерево до обрушения имело нормальную развитую крону, без сухих ветвей и повреждений ствола, сухобочин. По своему качественному состоянию дерево относилось к удовлетворительному, не требующему рубки», — зачитал материалы дела Ядута, которые, по его мнению, говорят сами за себя.
Отдельно юрист остановился на погодных условиях августовского дня. По словам представителя мэрии, ветер до 12 метров в секунду, который дул тогда, по шкале Бофорта может вызвать обрушение деревьев. «В данной ситуации возникло сочетание зловещих условий, в результате которых погиб ребёнок», — объяснил Ядута.
Он добавил, что по муниципальному заказу всю работу, связанную с природным благоустройством Белгорода, выполняет МБУ «Белгорблагоустройство», поэтому в данном случае мэрия свои обязанности выполнила — «сформировала соответствующее юридическое лицо». Но учреждение в штатное расписание городской администрации не входит, а значит, по словам юриста, мэрия не отвечает за действие или бездействие работников компании.
— К сожалению, определить степень поражения деревьев гнилью в подобных условиях возможным не представляется не только в отношении берёзы, но и других зелёных насаждений, имеющих развитую крону. Это не сосна, не тополь, эти деревья имеют очень сложную структуру. И самое главное — внешних признаков нет.
Ядута заявил, что нахождение деревьев на улицах «предполагает определённый риск», тем более «в условиях штормового ветра», сила которого, по данным юриста, «увеличивается с каждым годом».
— Признаём, что утрата детей — это потеря для каждого родителя, но вместе с тем мы вынуждены действовать в рамках законодательства, — взял слово представитель «Белгорблагоустройства» Валерий Ворончихин.
Далее он выразил полную поддержку позиции юриста мэрии, лишь повторив основные позиции его линии. Ворончихин пояснил, что в апреле 2015 года в Белгороде проводилось комиссионное исследование, которое показало удовлетворительное состояние берёзы и отсутствие у неё признаков болезни. При этом, по его словам, признаки гнили внешне выявить не могли, а диагностировать сухобочину на высоте четырёх метров, где был очаг гнили у дерева, из-за которого оно упало, «практически невозможно».
Представитель отца погибшей Анна Черепашенко и юрисконсульт «Белгорблагоустройства» Валерий Ворончихин
Напомнив
о буре в злополучный августовский день,
представитель «Белгорблагоустройства»
вслед за коллегой указал на «стечение
обстоятельств», повлёкшее
смерть ребёнка. Ворончихин ответил и
на заявления стороны истцов о том, что
дерево —
«источник повышенной опасности».
— Даже (если — прим. ред.) человек, прогуливающийся по городу, случайно упадёт на дерево — это же не получится, что человек является источником опасности, — привёл пример представитель ответчика.
Защитник матери Полины Ольга Черепашенко признала, что зелёные насаждения не являются источником повышенной опасности, но обратила внимание на понятие «аварийное дерево» — такое, согласно данным Черепашенко, должно быть ликвидировано «в кратчайшие сроки».
— На протяжении каждого дня вы говорите, что у вас нет возможности исследовать дерево, но воронежская экспертиза провела такую работу. Или, значит, в Белгороде мы не можем быть защищены от чрезвычайных ситуаций? — обратилась она к представителю «Белгорблагоустройства».
В ответ Валерий Ворончихин попросил чётче формулировать вопрос и напомнил, что внешне диагностировать гниль было невозможно, а за полгода до случившегося берёзу уже обследовали и не признали её опасность — состояние дерева было удовлетворительным.
Когда все высказались, слово вновь попросил представитель мэрии Алексей Ядута.
— Я на процессе подготовки к делу говорил, что администрация города принимает горе родителей близко к сердцу, и, помимо права, существует мораль и нравственность. Для того, чтобы сделать заявление о возможности заключения мирового соглашения, для начала нужно решить вопрос о возможности выделения определённых денежных средств. При этом бюджет города, всем очевидно, в дефиците, и находится в достаточно сложном положении.
Юрист объяснил, что ведёт к тому, что буквально только что получил указание заявить ходатайство об объявлении перерыва для заключения мирового соглашения. Он попросил мобильные телефоны родителей Полины «для решения вопроса посещения мэра Белгорода» и извинился перед судьёй, что не ходатайствовал об этом ранее. Позже Ядута объяснил, что получил смс от Константина Полежаева непосредственно на судебном заседании.
Александр и Ольга Курганские, присутствовавшие на заседании и заранее попросившие фотографа и видеооператора не снимать их лица, заявили, что готовы к общению с мэром. На диалог с Полежаевым и заключение мирного соглашения у них есть одна неделя — перерыв в суде объявлен до 10 июня.
